Мня опять качнуло, сваливаюсь в болезненную, изматывающую тоску. Монотонными многотонными волнами накатывают, наслаиваясь друг на друга, обрывки воспоминаний о жгучем желании легких прикосновений и боли. Руки помнят тепло его кожи на подушечках пальцев.

Для меня тактильный контакт - это исследование, прикасаться - значит познавать, отнимать сантиметр за сантиметр у неизвестности. Это рождает внутри удивительное чувство сопричастности, единения.

Днём на работе я изучала прекраснейшее лицо незнакомки, высеченное резцом известного мастера из безжизненного холодного мрамора. Камень под пальцами оживал, откликался. Тёплым, трепетным касанием руки можно отвоевать мгновение жизни у ледяной вечности. За белизной фарфора, радужными переливами люстрированной керамики, благородным блеском бронзы, фактурой дерева таится и спит жизнь. Протяни руку, разбуди, помоги расцвести "каменному цветку", избавь произведение от молчаливого забвения. Вытащи из глубин то, что сокрыто от физического взора, сумей увидеть потаённое своим нутром через тактильный контакт. Закрой глаза и чувствуй.

Вечером, после пережитой боли, страхов, сомнений, стыда и стенаний наступит минута тишины, такой же момент сопричастности, время зализывать свои раны, врачевать его, если смогу разглядеть, если хватит сил понять и принять потаенное, схороненное в глубине, на дне океана одиночества. Укутанная в объятья, я познаю, рисуя причудливо изгибающиеся линии фантазийного узора на его руках, заполняя каждый доступный участок тела замысловатыми фигурами и арабесками, создаю невидимое кружево орнамента, незаметно вплетая в него руны, алхимические символы, астрологические знаки. Ленивые, едва уловимые касания переходят в стремительную скоропись с ощутимым нажимом, и вот я уже царапаю его кожу, местами впиваясь в податливую, мягкую плоть ногтями. Ах, если бы я только могла, то оставила бы на этих руках вечные рисунки заточенной сталью.

Не в моей то власти, и я страдаю от этой данности, плавясь в невозможности, тщательно пережевываемая и съедаемая несбыточностью желаемого.

Но все же я могу... изредка. Властительница момента. Когда в такси, и рука в руке, у меня есть пособник, свидетель, гарант безопасности единый в трех лицах и пара минут на активные действия: переплетаю пальцы в замок и резко, изо всех птичьих сил врезаюсь ногтями в кисть, попадая четко между костяшками. Чудовище даже не дергается. Впиваюсь еще глубже в плоть, и понимаю, что вот оно, то самое. Увлеченная процессом, не сразу осознаю, что мне был задан вопрос.

- Что ты делаешь? - звучит абсолютно ровный голос слева от меня.
- Я? Ничего, - не двигаясь ни на йоту, шепчу я.
- По десятке за каждый след.
- Да, Сэээр, - произношу я виновато потупив голову, чуть сильней дожимая мизинец и еле сдерживая улыбку Чешира, - Пятьдесят. Их будет пятьдесят.

Резко отпускаю захват. На его руке остаются глубокие отметины, а кожа вокруг начинает на глазах краснеть. Любуюсь, глажу, ликую, понимаю, что мне влетит, но не сейчас, и это радует, ведь сейчас я немножко счастлива, а счет я удовольствием оплачу потом.