Когда капилляры располагаются близко к поверхности кожи, тогда самая нежная плеть - грубое оружие. Она помнит это и тогда, когда обжигает пальцы о край раскаленного утюга. Жизнь наполнена заботами до визита переполняющей изнутри истомы, потом все усилия направлены на устранение навязчивой идеи.

Ей нравится боль и следующим шагом, который она сделала, оказался...боль без Него. Жадная, единоличная, наглая и тайная. Распутная и опасная девка в руках умелого кукольщика. Она видоизменяет себя собой, контролирует, и в то же время не соблюдает никаких правил. Ей нравится думать, что она всё знает, но на самом деле это всего лишь защита.

Ее кухня место, где живут шарады. Она очень любит пряности и масла, и знает секреты трав, от которых становится легко и воздушно.
Веточка розмарина, лепестки гибискуса, россыпь физалиса и причудливое ассорти из семи видов острого перца, она колдует над формой и содержанием, ее мыслями владеют безумные композиции, она сумасшедшая Хозяйка своих демонов.

Рапсовое и льняное масла, ее тонкие пальцы знают вкус каждой вязкой субстанции наизусть. В глазах зажегся огонек, что за рецепт зелья на этот раз? Маисовое или пальмовое? Может быть ароматическое...хвойное, или приторно сладкое.

Мёд и перец... Несуетливое подсознание подсказывает ответ и словно нарочно роняет на пол продолговатый сосуд с густой янтарной жижей. Неуклюжесть, или бог стекла ведет за ручку Элли из страны Оз?

Она делает шаг, еще один, тепло обволакивает, оно вокруг и везде. Ступни не чувствуют острых краев, когда-то целой склянки, мёд заполняет каждую клеточку её сот и естество пронзает миллион жгучих изящных жал, как рой пчел слетевшихся на цветок - ее окружает забота созидательной боли, которую она, как волшебный пасечник собирает в одно целое, не давая ей стать хаосом.

Она погружается в транс подобный тому, какой испытывают тибетские монахи и молчит об этом зная, как хрупка вера во всемогущество тела. Ее ноги - инструмент мастера наделившего женское тело чувствовать вместо шока - страсть, любовь к себе и к каждому сантиметру кожи на котором благодаря какой-то магии никогда не остается шрамов. Гладкая, ровная и шелковистая. Смуглая и бархатная, ни один свидетель ее экспериментов не сможет передать, как у нее это получается.

А она дышит и смотрит, как капельки крови смешиваются с липким узором на полу и создают произведение искусства - отражение ее чувственности, вложенный посыл передающийся от материи - неживой структуре. Воссоединение труда природы и венец ее творения смешались воедино.

Она знает себя на вкус и эта процедура, когда бесстыдно пробуешь языком гремучую смесь, встаешь на четвереньки, пачкаешь грудь и платье - это похоже на первобытный обряд и Он точно счел бы ее психопаткой, если бы не его собственные мадагаскарские тараканы.

Через час она примет душ, и вызовет домработницу, которая совсем не удивится натюрморту.
Ведь зачем еще в ее доме нужен кот, как не бить посуду.