"Проснулись они уже тогда, когда наступила темная ночь, и Гензель, утешая свою сестричку, говорил: "Погоди, Гретель, вот взойдет месяц, тогда мы все хлебные крошечки увидим, которые я разбросал, по ним и отыщем дорогу домой".

Но вот и месяц взошел, и собрались они в путь-дорогу, а не могли отыскать ни одной крошки, потому что тысячи птиц, порхающих в лесу и в поле, давно уже те крошки поклевали ("Гензель и Гретель").

Она стала непреходящим вирусом Сергея, его неустанным сладким зудом под кожей, тысячами игл вспарывающими мышцы, внутренние органы и даже сознание.

Самой блаженной сладостью в мгновения милости, когда Она сходила в его ад, чтобы отвести от очередной дурости и напоить каплей своей крови и страдания, укрепить его слабеющие силы частичками самой себя. Обманчивая ласка ядовитых заноз, впившихся в плоть до самых костей, тянущих Сергея к своей хозяйке практически волоком.

Самым навязчивым и недоступным кошмаром, заставляющим рваться жилами к едва ощутимому образу даже во сне, перерожденным в конце концов в остервенелое желание добраться до желанного источника чистого блаженства, до ее живительной боли, чтобы никогда и ни к кому не отпускать.

Когда Сергей занялся самообманом и взял в руки кнут? Лет через пять после Перерождения, устав обманывать сам себя, осознав и приняв свои желания.

Теория. Практика. Тренировка. Физический и ментальный тонус. Самоконтроль. Тщательный отбор "тушки", что будет хотя бы немного похожа на Нее.

Кого он пытался обмануть? Их крики не давали силы. Их судороги боли не пускали разрядов электрической тяги. Их попытки понравиться и угодить порождали лишь тошноту.

Ночью острые иглы под кожей пульсировали метками замысловатых татуировок то льдом, то огненным жаром, лишая сна и последних сил.

За что ты мучаешь меня, сука? Чем я это заслужил?