|
|
Адреналинозависимые
Найдено на просторах инета.
...Это диагноз. Я говорю вам со всем знанием дела, и можете верить мне больше,
чем седому доктору с ученой степенью. Адреналинозависимые – это диагноз. И это –
не лечится. Таких людей можно определить безошибочно. И не торопитесь кивать и
тыкать пальцем во всех странно одетых, быстро едущих, не то курящих и не с
теми спящих. Не угадаете. Ошибетесь непременно, дорогие мои. По глазам. Только
по глазам можно отличить принадлежащих к этой святой /будь она проклята/ касте,
по глубине, в которой вспыхивают сигнальные огоньки – как маяк для таких же
отчаянных и отчаявшихся. Но вряд ли вы легко считаете эту информацию, ибо
выдержать такой взгляд дано не каждому. Эти глаза будут смеяться, лучиться,
затягивать, как вращающаяся спираль на сеансе гипноза, и чем дольше вы будете
в них смотреть, тем больше вы будете терять себя, вы будете уходить от всего,
что казалось правильным, знакомым, понятным… Трансформация личности.
Дефрагментация сознания. Смотри, есть другой мир. Смотри, есть сила – и ты
можешь обладать ею. Сделай свой выбор. Выбор. Выбор. Выбор. И вы отводите
взгляд. Вы опускаете глаза за секунду до самоуничтожения. И это – правильный
выбор. Save yourself.
Повинуясь инстинкту самосохранения, вы не успеваете зайти слишком далеко.
Дверка не захлопнулась. Ребус не разгадан. И ваш милый, интеллигентный,
очаровательный собеседник остается при всех своих эпитетах. И даже приобретает
дополнительные достоинства из серии «романтичной загадочности» и
«внутренней силы». А все странности его натуры можно объяснять
«сложной организацией нервной деятельности». Да, Верочка знает, о
чем говорит.
А теперь фокус, друзья. Считайте, что сбылась мечта вашего
карамельно-плюшевого детства и вас пустили за кулисы цирка. Welcome! Но когда
вам станет не по себе в темноте, не ищите фонарик Exite – его попросту нет. Как
и самого exit.
- Я хочу нормальную, человеческую жену, понимаешь? Ну счастливы же миллионы
семей с детьми, собакой и кастрюлей борща. Или тарелкой пельменей – что у них
там сегодня на ужин. Он приходит с работы, она целует его сладкими от ванили
губами:
– Я испекла пирог, дорогой. Ты любишь пирог?
-, я люблю пирог.
- Макс шалил сегодня. Он пытался обрезать коту усы! –
- О, надо будет его отшлепать. Я обязательно его отшлепаю после сводки
спортивных новостей.
- Я уложу ребенка.
– Я помою посуду.
- Тебе очень идет эта сорочка, дорогая.
- Да милый.
/он сзади /
- Надо будет сходить куда-нибудь, мы давно не ужинали вдвоем.
- Да, милый.
/он сверху/
- Может быть, в следующем месяце.
- Да, милый
/синхронно на бок/
Три, два…
- Я люблю тебя.
- И я тебя люблю, милый.
Ты хочешь человеческую жену, милый? Смотри мне в глаза, я знаю, как выдержать
взгляд. Поэтому я здесь, мой славный рефлексирующий маньяк. Я даю тебе взрыв.
Где-то в коре надпочечников происходит выброс гормона, без которого твоя кровь
превращается в томатный сок. Но мы-то любим Blood Mary, не так ли? Я градус,
который придает твоей жизни температуру, отличную от нуля. Я не пеку пироги, я
держу кота, я пишу по ночам, моя лучшая сорочка раньше была твоей футболкой,
и ты не сможешь, не сбившись, сосчитать даже до пяти, пока я буду с тобой, в
тебе, на тебе, у тебя – ты вообще не сможешь считать. А ты думал, Кегель –
это родительный падеж от «кегли»?
А еще я ухожу. И как бы натурально ты не возмущался, ты любишь меня за это. Ты
любишь меня за мои маленькие тайны, за темные закоулки, в которые не хочется
заходить, но жутко здорово знать, что они есть. Где-то глубоко в коре, в
подкорке надпочечников чувствовать, догадываться, представлять, щекотать
нервы этим запретным, беречь это от посторонних глаз. Это как десерт – ты
съедаешь все, оставляя напоследок темную, полную сладкого, прохладного сока
виноградину, уже чувствуя во рту ее вкус, свежую влагу, которая прорывается
из-под кожицы, если на нее надавить…
И ты отпускаешь меня –
|
