Он всегда был гладко выбрит... для нее.

При первой встрече на нем была обычная дневная щетинка (мешковат, мятоват, немного суетливая переваливающаяся походка, не похож на фотографию, не герой, но разве в этом дело?). Целоваться начали ни с того ни с сего, переходя Большую Андроньевскую напротив Сергиевской церкви: весь день вместе в офисе, потом небольшая автопрогулка от работы до дома, вынужденное знакомство с братом, сквер у той же церкви, "Тапчан", вино и откровенные разговоры (впрочем, других у них и не было) - и вот, красный пешеходный, и его губы наконец-то приблизились к ее. Поцелуй был потрясающий - страстный, глубокий, долгий, со слабостью в коленках и полной потерей головы, и черт с ней, со щетиной....эти полкилометра до дома были пройдены короткими отрезками метров по пятьдесят - невозможно друг от друга оторваться, желание очень сильное, чувствовали себя подростками...

Утром она долго тонировала и замазывала корректором следы - нос и вся нижняя половина лица были очень красные, хотя она, зная свою кожу, несколько раз смазывала пострадавшие места заживляющим бальзамом с мятой и облепиховым маслом. Снова весь день вместе в офисе, а вечером он выбрился - специально для нее. Вечером третьего дня ей надо было возвращаться домой в другой город, и он решил, что их отношения бесперспективны - "закончим сейчас". Как трудно было уговорить его не рвать, как молча ревела, пока переписывались по служебной "аське", как радовалась, когда он согласился провести платонический вечер вместе и отвезти ее домой.... Вечер получился чудесный - сначала они полчаса разбирались с оплатой парковки по СМС (время, драгоценное время уходило!), потом гуляли на Чистых прудах, она целовала его в висок, а он ее - в шею, разговаривали обо всем на свете, и такая была разлита в воздухе нежность, такое доверие... Здесь небольшая щетина не мешала - все было на кончиках пальцев и по контуру губ, легко.

Как-то он встретил ее как обычно в пятницу вечером на вокзале - но с шестидневной рыжей щетиной, необычный, другой, забавный.... Ей понравилось, но, как только поднялись в квартиру, щетину пришлось сбрить - они оба слишком любили целоваться, а у нее была слишком нежная кожа. Однажды она попросила разрешить ей посмотреть, как он бреется - он, после некоторого колебания и с большим смущением, согласился, не понимая, что она в этом находит - а ей просто хотелось смотреть на любимое родное лицо, не отрываясь.

По утрам она любила его будить: они засыпали вместе, и ни с кем ей не было так удобно в объятиях, но он храпел, и очень сильно, поэтому в первый раз она ушла в соседнюю комнату сама, с ужасным чувством вины, что не может этого вынести, а потом он уже сам попросил выгонять его. Она приходила, проскальзывала рядом на узкую "девичью" кроватку (потрясающе неудобная расстановка мебели в квартире насчитывала пару-тройку десятков лет и не собиралась меняться), начинала гладить его, целовать, бормотать любовную чепуху, нежности, делала любимый минет, садилась сверху и овладевала. Тут щетина снова завоевывала позиции, потому что не целоваться было невозможно - как-то у него прямо к свиданию закидало герпесом всю верхнюю губу, она пыталась целовать его за ухом, в шею, в щеку, руку прокусила - невозможно, не то, не так. Зато кожа в тот раз осталась целой :).

Щетина была приятна, если водить щекой и подбородком по ее спине - в качестве подготовки к порке и просто как самостоятельное средство медленного сведения с ума. В верхней роли она ей скорее мешала, так что чаще лишний волосяной покров нещадно истреблялся. Ей очень хотелось самой побрить его там, где он обычно этого не делал, но... этого они не успели, увы.

Как-то после очередной ссоры (о, их было много, очень много - она была нетерпима, многого требовала, хотела занимать больше места в его жизни, а он не пускал, а его возмущало, что она не считает его тем мачо, которым он сам себя считал, пеняет на инфантильность, нерешительность, учит жизни) она - отчасти из любопытства (интересно, а вот эти потрясающие ощущения, что я сейчас испытываю - они только с ним или это просто у меня сейчас такой сексуальный период/возраст?), отчасти из желания почувствовать свою отдельность от него (я без тебя МОГУ!) - переспала со старинным приятелем, одноклассником. Когда-то давно он был в нее влюблен (впрочем, как и половина класса), потом, когда у нее уже был ребенок - у них начинался роман, но его сдуло, когда она сказала "я тебя люблю", и до собственно секса в тот раз дело не дошло, а теперь они виделись примерно раз в год, случайно, и разговаривали обо всем на свете - все-таки он был дико интересный человек. В этот раз заговорили о том, что она открыла для себя Тему, и он прислал ей ссылку на свой профиль на одном тематическом ресурсе. В фотоальбоме был кадр полового члена с небольшим замочком в проколах крайней плоти, она искренне восхитилась, а он предложил ей ключ. В общем, секс был неплох, но... того восторга, что она исытывала с тем, первым, не было. Влюбленность - ключ, без нее все получалось механически, и она никак не могла уйти с головой в удовольствие. Сразу после встречи, выйдя на улицу, она позвонила главному мужчине своей жизни и попросила прощения за свои слова - ни разу не чувствуя себя виноватой, просто потому, что не представляла своей жизни без него. Если бы было нужно, она сделала бы любую саму унизительную или невозможную ранее для нее вещь - это было бы совершенно неважно, главное, что он рядом.

Еще по дороге с вокзала он спросил, переспала ли она с тем, другим - она ответила "да". Испытала ли она удовольствие, был ли презерватив, кончил ли он в нее - "временами", "нет", "да, дважды". Смешно, но огорчило его не это - это возбудило: он расстроился из-за того, что она выбрила того, другого (раздражения не хотелось, а другой сам вложил станок ей в руки - во-первых, это был жест доверия, во-вторых, ей было интересно попробовать). Все-таки он куколд, и несколько встреч он очень активно включал этого почти неизвестного ему (тезка, да и ссылку на тот профайл она своему мужчине прислала) другого в их общие фантазии, озвучиваемые во время секса и сессий. Видя, как ему нравится эта идея, она предложила включить другого в качестве для начала наблюдателя, оба согласились, но у мужчины возникли обстоятельства, при которых встреча не могла состояться. Ее обидело его полное невнимание к последствиям этой отмены, как будто фантазия была не его. "Девочка с Ленинградки, только стою слегка подальше" - самый нежный эпитет, которым она себя награждала, но ему, похоже, было уже все равно - любовь утекала сквозь пальцы, оставались лишь неудобства, связанные с регулярными встречами.

Была еще одна встреча: ей больше неинтересно было смотреть, как он ест; он, вместо того чтобы обнимать ее, долго возмущался каким-то сообщением о несуществующем долге, которое занимало все его мысли, так что на время этой занятости она помыла пол, что было воспринято им как очередной намек на его инфантильность (он собирался сделать это сам все четыре месяца, что они встречались). Секс для нее в этот раз был так себе, ей больше не хотелось радовать его минетом, да и голова отключаться для получения удовольствий не желала. Про степень выбритости она ничего сказать не может - воспоминания об этом вечере были настолько мерзкими, что мелочи просто вытеснились из памяти. Они оба не выспались, он вез ее злой и усталый, дорожные условия были омерзительные, и ей очень хотелось попросить отвезти ее на вокзал, а не прямо домой, но она не решилась, и три часа с ним в машине были очень тяжелыми. Через недел он все еще был слишком устал, чтобы встретиться, а еще через пару дней он окончательно с ней расстался.

И вот она до сих пор не знает: как эта невозможная нежность превращается в глухое отвращение? Ну, не в бритье же дело, в самом деле :)....