Принято думать, что БДСМ – это нечто строго из области секса и сексуальных взаимоотношений. Что "госпожи" и "рабы" (или наоборот) проявляют свои стремления в основном в постели. Что все аксессуары подобного направления имеют откровенно эротическую направленность. И вообще вроде бы принято считать, что есть люди с определёнными "неправильными" наклонностями, на которых жестокость (или унижение), а также сознательное нарушение неких общепринятых норм, действуют очень возбуждающе.

Вопреки распространенному мнению, далеко не всегда подобные ролевые игры связаны непосредственно с сексуальными практиками: многие получают удовольствие, близкое к сексуальному (а то и вместо такового и выше такового), от самого процесса. От факта доминирования или подчинения. Одним людям бывает приятно властвовать, а другим – подчиняться.

Точнее – быть объектом чьей-то мощной опеки, передоверять "опекуну" полную ответственность за себя, свою жизнь и здоровье, своё благополучие и так далее. А самому об этом заботиться уже не надо, что и оказывается наиболее привлекательным (хотя не всегда осознаваемым) аспектом.

БДСМ как явление на самом деле входит в жизнь гораздо большего количества людей, чем принято думать. Тут, как и во многом, почти всё начинается с детства. Причём с детства не конкретного человека, а всего человечества.

У приматов очень часто можно заметить такое поведение: мать то и дело дёргает своего детёныша за хвост. Причём исключительно с целью лишний раз убедиться, что ее ребёнок находится рядом и никуда не делся. И что помощь ему не нужна, и никто его не обижает. То есть у животных ни мама, ни детеныш не получают особого удовольствия именно от самого факта, что одна причиняет боль, а второй это терпит. Ни то, ни другое действие не несёт отдельных гедонистических функций. Просто обеспечивает реализацию инстинктивных программ и сохранение вида.

Мама-обезьяна реализует свой родительский инстинкт, велящий ей заботиться об уже рождённом потомстве. Детёныш же, терпящий это от мамы, реализует свой инстинкт самосохранения: те детёныши, которые терпели, остались живы, в отличие от тех, кто возмутился, удрал и погиб в лапах хищника. Таким образом, дёргание за хвост и сопутствующие этому боль и ограничение свободы достаточно крепко связаны как с чувством безопасности, так и с удовольствием от выполнения неосознаваемых "внутренних программ".

То есть в самом примитивном представлении система воспитания, опеки и защиты у высших приматов, в том числе у человека, на бессознательном уровне нередко ассоциируется с причинением боли. А точнее, причиняемая боль воспринимается как символ любви и защиты.

И чем больше человеческие родители применяют в качестве основной методики воспитания окрики, унижение и физические наказания, тем вероятнее у ребёнка (который затем становится взрослым) закрепляется ощущение, что тот, кто наказывает – должен и защищать. Потому что он родитель. Мол, если ты меня бьёшь и унижаешь – то значит, таким образом берёшь и ответственность за меня.

Такая возникает в бессознательном ассоциативная цепочка – не всегда понятная логически. И такой человек испытывает вместе с болью и унижением подспудное, но очень приятное чувство спокойствия, надёжности и даже любви со стороны того, кто эту боль причиняет. Но все эти ассоциации самим человеком не осознаются, кроме, так скажем, начальной и конечной связки "боль – удовольствие".

Во многих психологических тестах встречается вопрос: "Хотели бы вы стать снова маленьким ребёнком?" И ответы на этот вопрос зависят, как правило, от того, что конкретный человек вкладывает в понятие "снова стать ребёнком", какие ассоциации у него возникают с этим периодом. И кто-то, скажем, отвечает "нет", потому что для него это время – это запрет на выбор, отсутствие свободы и права принятия решений, подчинение всем без исключения взрослым и так далее.

А кто-то скажет – да, поскольку для него это означает беззаботность, полный комфорт и безмятежность, потому что есть мама. Она большая и сильная, она все решит и обо всем подумает, а ребёнку останется только играть в игрушки, смотреть мультики и трижды в день садиться за стол, да ещё в конце еды, скорее всего, дадут конфету. А боль, ограничение свободы, шлёпанье ремнём и прочие сопутствующие впечатления – только подтверждают то, что мама – рядом, что ее забота – присутствует, и что конфета после еды – скорее всего будет.

© Нарицын Николай Николаевич
врач-психотерапевт, психоаналитик