Медоед — самый главный похуист и отморозок в животном мире. У него нереально толстая шкура, которую даже стрела пробить не может, чо уж говорить о зубах и когтях других зверей.

Медоеды, ясное дело, любят мед, и ходят за птичкой медоуказчиком, которая находит гнезда диких пчел и зовет подельника свистом. Птичке выгодно: она после медоеда дожирает оставшиеся пчелиные личинки.

— Ты вообще опизденел, Винни-Пух ебаный? — удивляются черные африканские пчелы, когда медоед засовывает в их гнездо счастливую харю. — Мы ж ядовитые.

— А мне похуй, — говорит медоед.

И действительно, у него иммунитет к большинству природных ядов. Полежит, оклемается, и все.
Чо уж там, медоед способен угондонить любую змею. Охуев от наглого нападения, змея, конечно, кусает упоротого зверька.

— Уй, бля, помираю! — взвизгивает медоед, и действительно падает, бьется в конвульсиях, затем замирает.
— Фуууу, пронесло, — вздыхает змея.

Но через пару часиков организм справляется с отравлением, медоед вскакивает, и с воплем:
— Ага! Лихо я тебя наебал? — бежит дожирать змею.

Вообще, медоеды жрут все: фрукты, овощи, птичек, рыбок, змей, маленьких крокодилов, домашний скот, мед, насекомых, падаль. И умеют тоже все: лазать по деревьям, прыгать, бегать, плавать, с дикой скоростью рыть глубокие норы в твердой земле.

А еще медоеды изворотливые, потому что у них свободная шкура, и они могут перемещаться внутри себя. Челюсти у них такие, что перегрызают к хуям любые кости.

Мало того: они еще умеют вонять, как скунсы. И если сцепляются с хищником, для начала лишают его обоняния своим секретом.

Плюс ко всему, эти твари нереально умные. У них нет схемы охоты, они всегда действуют по обстоятельствам и вдохновению.
Если добыча намного крупнее медоеда, и это самец, медоед культурно отрывает ему яйца, и, насвистывая, ждет, когда тот истечет кровью.

Короче, это «Чужие» животного мира.
Врагов у медоедов нет, это они всем враги. Ни львы, ни леопарды не хотят связываться с похуистом, который способен выйти против десятка зверей сразу.

Медоед страшно обижается, что с ним никто не хочет драться, и когда ему скучно, идет сам пиздить всех подряд.

В 1996 году в ЮАР эколог Брайан Джонс спас молодого медоеда, небольшое милое животное, похожее на барсука, и поместил его в Реабилитационный центр диких животных Мохолохоло. Назвали зверька Стоффл.

— Ну блядь, охуеть теперь, — сказал медоед, который позволил спасти себя только потому что желал приключений.

Оклемавшись, Стоффл начал с того, что угондонил на территории центра всех кроликов, молодых оленей и степного орла.
Орел пытался сопротивляться, но медоеду было похуй на его мнение. Размявшись, он отправился на кухню, где работал персонал.

— Ну чо, бляди, не ждали? — радостно оскалился Стоффл, и принялся гонять людей по кухне.

Персонал весь был из местных, так что проявил редкостное благоразумие, просто съебавшись с дикими воплями, и не пытаясь ловить медоеда.

— Трусы хуевы, — вздохнул зверек. — Дорогие африканские боги, как же мне скучно…

Он сожрал и покусал все припасы, спокойно открыл холодильник, выбрал все самое вкусное, и ушел, еле волоча набитое брюхо.
На пути ему встретился доктор Джонс.

— И чо мне теперь с тобой делать? — задумчиво спросил ученый.
— Да мне похуй, — лениво заметил Стоффл, питавший некоторое уважение к спасителю. — Давай подеремся? Спорим, я тебя отпизжу?
— Нет уж, — отказался эколог. — На волю я тебя выпустить не могу, ты не адаптирован к дикой природе.
— Да неужели, бля? — заржал медоед.
— Да, я сделаю тебе отдельный загон.
— Ну не говори потом, что я не предупреждал, — ухмыльнулся Стоффл.

Его поместили в загон, с деревьями и травой. Медоед просидел там пару часиков, но только потому что выбирал: кого ему уебать следующим. В этот раз не повезло львам.

Стоффл залез на дерево, и с диким воплем:
— А, бля, сука, пиздец вам, рыжие! — десантировался на несчастных хищников.

Медоед устроил у львов кровавую мясорубку, но в конце концов был ранен, и его поместили в лазарет.
Выписавшись, он снова оказался в загоне, и тут же собрался ко львам, бурча:
— В прошлый раз не добил же мудаков…
— Мистер Джонс, мы вас пиздец, как умоляем именем свободы и демократии, — взмолились львы, — Избавьте нас от этого отмороженного уебана. Он же нам все лапы и морды расхуячил.

Львам усилили ограждение.

— Хули лапы марать, — рассудил медоед, снова съебался из загона, и отправился гонять шакалов, гиен и дикобразов.

— Ратуйте, бля! — орали звери, носясь по реабилитационному центру, а Стоффл победно хохотал.

Тогда эколог соорудил для него загон с высокими каменными стенами.

— Да опять похуй, — пожал плечами медоед, собрал камни со всей территории, сложил их в кучу, и по ней перемахнул за стену.

Выбравшись, он не стал мелочиться и отправился прямо в дом к Джонсу, по пути пожирая и пиздя всех, кого встречал.

— Ну говорил же, что мне похуй? — заявил Стоффл, ворвавшись в дом, и до усрачки напугав семью доктора. — Давай все же подеремся?

Медоед был отмороженный, а доктор упорный. Он приказал очистить загон от камней.
Тогда Стоффл накатал комья из грязи, высушил их на солнце, снова сложил горку, и отправился по ней пиздить дрожащих от ужаса львов. Джонс упорото закрывал Стоффла, а тот так же упорото сбегал, используя все средства: забытые грабли, ветки.

Научился открывать засов, делать подкоп…

Но самое интересное, что все люди страшно полюбили Стоффла за эти выебоны, так он там и живет, стращая всех подряд и пожирая все, что видит.