Последние пару дней какое-то странное ощущение. Напоминает первое впечатление от перелёта на самолёте. Нынешние детишки из зажиточного среднего класса летают с яслей, мне же впервые довелось оторваться от грешной земли в 25 лет. Кажется, целую жизнь назад. Жизнь, наполненную незамутненным счастьем, настоящей, чистой и искренней любовью, непреходящей радостью бытия, сбывшимися мечтами и всей прочей ерундой, которая облетает, словно пепел с обгоревшей в лесном пожаре ветки, когда жизнь хватает тебя мощной ладонью с задубевшей кожей за волосы, и со всей силы дубасит рожей о дубовый стол, пока осколки выбитых зубов не набиваются в пазухи расквашенного и переломанного носа. Но сейчас не об этом.

Итак, первый перелёт. Разгар лета, в Витязево нещадно припекает южное солнце, жарко, душно, не очень-то, в общем, комфортно. Но мне сатанински похер, я преисполнен настолько могучим воодушевлением, что впору лететь на Марс, не то что в Тюмень. Ведь впереди самое настоящее приключение, хоть и бесхитростное по сути. Рядом со мной - лучшая девушка в пределах нашей Вселенной и мы провели месяц на юге, наелись фруктов и накупались в теплом море. И даже попробовали простенькие элементы Темы. Воодушевлению нет предела, гармония в душе и полное блаженство в пределах бытия. Знаю, незатейливая для многих сейчас радость, примитивная даже, но меня, паренька из бедной семьи, она переполняла тогда сильнее, чем потенциальная энергия атомы оружейного плутония. И небольшое, совершенно безопасное по сути своей, но немножко щекочущее нервы приключение в завершении отпуска было очень кстати.

Чуть учащенное сердцебиение, немножко вспотевшие ладони, перехватывающие дух ощущения рывка, подъема, крена, ровное гудение двигателей... Глядя ей в глаза, глупо улыбаюсь, просто потому, что мы сидим рядом, изредка касаясь друг друга и всё остальное значения не имеет...

И вот сейчас, в последние дни, что-то отдаленно похожее. Как будто бы мне снова предстоит перелёт. Только я уже не пассажир, а сам самолёт. Небольшой такой, типа грузопассажирского Як-40. Не новый, побитый жизнью с облупившейся кое-где краской, ярко проступившими швами и пятнами на фюзеляже. Хоть я и самолёт, но почему-то могу испытывать эмоции, что, в сущности, не очень-то характерно для самолёта. И всё же, со знакомым чувством легкого волнения, я выкатываю с рулёжки на взлетно-посадочную полосу и смотрю перед собой, прямо в закатное солнце. Летим, видимо, догоняя уходящий день. Я чутко ощущаю каждое движение, как проворачиваются колеса шасси, как мелко подрагивают крылья под напором ветра, как, вибрируя, набирают мощность двигатели. Чувствую даже прохладный ветерок на своей ... обшивке? коже?

И с тем же легким волнением я вдруг понимаю, что мне надо лететь через Атлантику, причем взлетаю я отнюдь не в Лиссабоне. Странно, однако эта мысль не вызывает у меня ничего, кроме всё того же легкого волнения. Но я же не трансконтинентальный Боинг, я просто небольшой небесный трудяга Як-40, за чадливый двигатель прозванный "окурком"! Какая к черту Атлантика, я отлечу на тысячу километров от берега максимум и рухну в воду! Очень странно. Никакой реакции, я обдумываю эти мысли ровно, обыденно, как сводку метеослужбы, не очень-то благоприятную кстати. Всё то же легкое волнение и больше ничего. Почему-то мне неловко и стыдно переживать из-за этого, редко что ли Як-40 перелетают через Атлантику? Как-то незаметно для самого себя, я, за всеми этими мыслями, разогнался, двигатели надсадно взвыли, шасси оторвались от полотна. Я взлетел. Я в небе, и у кромки резко отдалившегося горизонта уже видна темно-синяя кромка воды. Бискай, наверное. Двигатели уже не воют, а ровно и с легким присвистом гудят, я поглощаю километр за километром, кромка воды всё ближе, не просто прохладный, а откровенно холодный воздух высоты здорово бодрит, я даже успеваю подумать о том, как бы мне не простыть... Чушь, конечно, самолеты не болеют ангиной.

Я точно упаду. Мне кажется, мои баки больше штатных, может даже раза в полтора. Хоть и пролечу намного дальше, чем ожидаю сам и ожидают другие, но всё же не дотяну даже до середины. Несколько часов полета и серо-серебристая галочка моего планера, сверкнув в лучах солнца, за которым я буду словно бы гнаться всё это время, по пологой духе рухнет в темную воду. Немного обидно от того, что не знаю зачем и куда лечу. И обидно, что не мог даже отказаться от этого полёта. Досадно, что погибнет весь груз и все пассажиры, которых я везу в своем не очень комфортном салоне. Но сейчас это неважно. Мне не страшно, нет паники, нет лишних вопросов, нет сожалений. Только легкое волнение. Мне надо лететь. Надо просто лететь вперед, над безбрежной гладью океана. Это очень, очень важно.

А за то, что я скоро упаду - простите меня, пожалуйста.

Я буду очень стараться долететь, просто Атлантика, черт её побери, слишком уж широка.