Приснилось мне недавно, будто все вокруг стало другим. И я проснулась наконец с улыбкой. С уверенным чувством того, что эволюция наконец таки ылезла из этой ямы и улекла за собой страну. И не нужно уезжать. Мою страну, застрявшую этом адском ядерном коктейле мракобесия, шовинизма, гомофобии, напускного цинизма и примитивных животных цепочек и схем. Живущих иллюзиями мнимого величия, основанном на ненависти и агрессии по отношению к другим вследствии собственного комплекса неполноценности, что иногда, оставшись наедине с самим собой напоминает издалека, с периферии сознания - что все не так, иначе, что на дворе все же 21-й век а не 16-й..

Все это резко вдруг исчезло само собою, невзначай, и в тоже время не в первый уже раз начавшись. Я наконец увидел улыбающиеся мне в ответ лица вместо каких-то полууголовных кривящихся от напускного цинизма сальных рож неухоженных, и при этом словно гордящихся этим мужиков. Вся эта бравада и пустой треп, построенный на дегенератской, НКВДшной схеме "либо ты - либо тебя" куда-то вдруг пропал. Появились взаимоуважение и ответственность.

Мужчины наконец ощутили себя личностями, отбросив крепостнические и прочие конструкты бытия и ментальные надстройки, внедренные извне пропагандонами за те 70 лет и за эти 17, да и впитанные с молоком матери и улицей стереотипы. Женщины в свою очередь перестали жить одними лишь манипуляциями, точно также ощутив в себе личность и ее ценность, то, что зовется равноправием уже давно, но не здесь. А что может быть выше, по сути?

Я не хочу жить в некой пародии на КНДР - того самого примера, насколько вообще возможно довести население (уже именно этот термин, не граждан даже) до уровня скота... Напрочь зомбированного и радующегося публичным казням.

Но к счастью, сужается все круг этих убогих стареющих диктаторов, этих не наигравшихся в детстве в солдатиков долбоебов, вероятно ударенных головой в детстве, типа Хуссейна, Каддафи, "папы Дювалье", и некоторых других, из еще здравствующих.

Такое проявление авторитаризма, сосредоточенное в одном лице и его волеизъявлении неизбежно приводит к невротичности последнего, а вслед за этим - к паранойе, и начинается самая жесть, доходящая до абсурда и кровепролития..

И. Бродский:

Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).

Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.

Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.

Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.

Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.