Есть еще такая вещь, как национальный вопрос. Мужики, понятно, конкурентов терпеть не могут, да и бабам, шо с инородцами ходят, достается на орехи. То из-за угла комком навоза кинут, то в сети грязью обольют. И непонятно, кто этих мужиков бесит больше - евреи или негры.

А меж тем для нас, бабоньки, инородцы - такие же обезьяны, только что другой породы. Устроены точно так же, как и наши, хотят того же, а дальше уж все зависит от личных предпочтений. Природа так повелела, шоб мы не питали отвращения к иным мужикам, иначе выродиться можно, свежая кровь-то нужна.

И потому меня вот нисколько не удивляет, шо бабы иной раз странные вкусы имеют. Была у меня приятельница, так та открыто говорила: с русским ни-ни, непременно черный нужен. В смысле, негр, а не то шо вы подумали. Другая хотела непременно еврея, да шоб ниже ее ростом был и лысеющий. Ниже ростом - эт в ее случае легко было, при ее-то ста восьмидесяти. Третья считала, шо настоящие мужики только в Турции водятся, четвертая... Да, в общем, полная палитра вкусов.

А я сама с детства от восточных мужиков млела. Честно скажу: млела. Ну не совсем шоб узкоглазый был, полукровка или четвертушка идеально. Прям вот грезила всем этим - шоб взгляд как лезвие, лицо, не знающее улыбки, царственное величие в каждом движении, поступь тигра и все такое. Понятно, шо грезила вовсе не о дворнике-таджике, а о каком-нибудь важном человеке, ну молодом, конечно, лучше военном. В крайнем случае согласилась бы на викинга. Даже бородатого. Книжек начиталась, на романтику меня тянуло.

И как-то не срослось у меня ни с восточными вельможами, ни с викингами. Не то шо отношения не складывались - а вообще я таких не встречала. Так и жила - без принца на вороном скакуне или там конунга на драккаре с полосатыми парусами. Замуж для галочки по-быстрому сбегала и решила, шо буду теперь только книжки писать, а мужики мне не нужны.

Как раз написала я первую свою книжку, и для форсу решила ее в электронный формат перевести. Тогда это понтово было. Ну и редакторов, говорят, к себе проще расположить, если рукопись им в удобном виде прислать. Вован научил меня на компе работать, хорошо научил, даже ноут свой рабочий мне доверял, сканер мне кто-то на время выдал, и я каждый день моталась к Вовану, иногда зависая у него на двое-трое суток.

А надо сказать, шо Вован только с бабами раздолбай был. Да и то лишь с теми, с какими спал. А так-то он мужик был ой какой серьезный, и в его берлогу самые неожиданные люди порой заглядывали. Вот и в тот день Вован в комнату зашел, аж белый. Предупредил, шо люди сейчас приедут. Но меня он выгонять на прогулку не будет, потому шо это неправильно, типа если им надо - пусть терпят хозяйские условия, а он под них подстраиваться не станет. Я напряглась, но решила, шо бояться нечего: Вован парень крупный был, драться умел и любил, да и всякой интересной хрени для самообороны у него дома хватало.

Заходят. Трое. Старший, его помощник и типа секретарь ну или просто мальчик на подхвате. А я гляжу на них и думаю, шо лучше бы я пошла погулять. Погода хорошая, а ходить пешком для здоровья полезно.

Вот я не знаю, как некоторым мужикам такое удается. Вроде ведь не делают ничего. Иной войдет в компанию, и всего-то две фразы успел сказать, вежливых, а все присутствующие мужики уже предметно оскорбились и мечтают о дуэли. А другой в ресторан войдет, к столику присядет - а все посетители мало шо заметили его, но уже и подчиненную позу принять изготовились.

И вот эти гости были из таких. Девоньки, у меня сердце не то шо в пятки ушло - оно ваще вылезло и в кармане спряталось. Но виду не подаю. Гости поздоровались, ушли с Вованом на кухню, а я сижу и пытаюсь на тексте сосредоточиться. А текст у меня, ни много ни мало, криминальная сага. Аккурат о таких мужиках, какие за стенкой негромко болтали. И я сижу и невольно гадаю: а ну как они от свидетельницы в моем лице избавиться захотят? А перед тем того самого. Сколько их там, трое? Вот все трое мои и будут. Возможно, одновременно.

Минут двадцать прошло, и заходит в комнату старший. Один. Я застыла, себе мысленно твержу: я мебель, я мебель, дура, не бойся, мало ли шо ему шестьдесят, тебе-то уже двадцать пять и ты для него старуха.

Главное, и не скажешь так, шо в нем особенного. Среднего роста, лет шестидесяти, одет дорого, но со вкусом и явно в повседневное. Губы даже в подобие улыбки сложились. Вот только взгляд - как лезвие. Безо всякой чертовой романтики. И грация львиная. И екарный бабай, как же это было страшно. Ну вот глядишь и понимаешь, шо никаких ограничений он не признает, потому шо - бай. Вельможа. Привык к покорности, а непокорность подавляет через отрезание головы тупым ножом.

А он вежливо так ко мне подходит, спрашивает: почему это такая красивая женщина одна сидит, к мужчинам не идет? Ох, девоньки. Я, понятно, люблю комплименты, но в ту минуту предпочла бы, шоб меня чучелом назвали. Я ответить пытаюсь, а у самой язык в узел завязался. Только бормочу - да я тут работаю. Он уточняет: и работу никак оставить нельзя? Нет, башкой мотаю, нельзя. А какая работа, спрашивает бай ласково. Ну я и ляпнула - книжку пишу. И руками этак нелепо развожу и зачем-то на сканер показываю, словно я ее на сканере пишу. И тут восточный принц приподнял брови и сказал, шо мешать не станет.

И ушел.

А через пятнадцать минут в комнату приходит его секретарь, или кто он там, молодой. С подносиком. На подносике бокал коньяка, шоколадка и фрукты. Со словами: вам передать просили, шоб вы тут не скучали.

Самое загадочное, шо я ведь после этого еще и работала. Руки тряслись, но работала. Шоколад слопала, и фрукты тоже, а к коньяку не притронулась - ну мало ли шо там решат эти принцы, у них же каждый жест символичен, вдруг если я выпью, меня сочтут доступной женщиной?

Наконец, уехали. Вован в комнату заходит, потный, четыре волоска дыбом стоят. Выдыхай, мол. Но вообще, говорит, ты все правильно сделала. Пойдем теперь коньяка возьмем и напьемся в стельку.

Пошли, а чего. И напились даже.
А дело, по какому восточные большие люди приезжали, не криминальное было вовсе.

Но почему-то с тех пор я к восточным мужчинам совершенно равнодушна. И к викингам, на всякий случай, тоже.