Но в старом приемнике кончилась музыка, но играет угарный дуримбас, что вводит меня в состояние эйфории. Глаз Госпожи не видно из-за темных очков, порядком исцарапанных, однако я знаю, что он исподтишка смотрит на мою руку, лежащую на наручнике. Она резко тормозит и я дергаю . Потом улыбаюсь и протягиваю полупустую баночку пуперса. Опустошенную, кстати, мной.

Госпожа что-то шепчет мне на ухо, но доппинг коверкает это в шелест или шипение. Я слышу только бас и биение собственного сердца. Руки, испещренные венами тянутся к его шее и крепко ее обхватывают. Телом я не владею, не владею мыслями, просто тянусь за поцелуем, который он мне вручает и вжимает в кожаное сидение чисто мерса. Солнце нагрело его и я прижимаюсь больше к Госпоже, хоть жара и её телу не занимать.

Одеты мы скромно, а может и не очень, но все в латексе. На Госпоже рубашка с закатанными рукавами поверх латексного боди, к слову, на ней когда-то расписался расписной раб. На ногах модные ботинки, несколько жаркие для погоды в Химках, но достаточно понтовые. Украшением, наверное необязательным, служат штаны цвета моря сшитые из чаш эстарха, обнажающие яркое до неприличия нижнее белье с эмблемой бдсм......ту би континиед