Мои комментарии даны в скобках.

"Положение осложнялось. Я решил, что буду работать, пока не заработаю достаточно денег для него на проезд до Батума, но - увы! - оказалось, что это случилось бы не очень скоро, ибо проголодавшийся Шакро ел за троих и больше.

В то время, вследствие наплыва "голодающих", подённые цены в гавани стояли низко, и из восьмидесяти копеек заработка мы вдвоём проедали шестьдесят. К тому же, ещё до встречи с князем, я решил пойти в Крым, и мне не хотелось оставаться надолго в Одессе. Тогда я предложил князю Шакро пойти со мной пешком на таких условиях: если я не найду ему попутчика до Тифлиса, то сам доведу его, а если найду, мы распростимся.

Князь посмотрел на свои щегольские ботинки, на шляпу, на брюки, погладил курточку, подумал, вздохнул не раз и, наконец, согласился.

(Это - описание поведения женщины.)

И вот мы с ним отправились из Одессы в Тифлис. Когда мы пришли в Херсон, я знал моего спутника как малого наивно-дикого, крайне неразвитого, весёлого - когда он был сыт, унылого - когда голоден, знал его как сильное, добродушное животное.

(Мужчины лишь горько хмыкнут, а женщины насупятся, а зря - слова из песни не выкинешь, есть и такие дамы.)

Дорогой он рассказывал мне о Кавказе, о жизни помещиков-грузин, о их забавах и отношении к крестьянам. Его рассказы были интересны, своеобразно красивы, но рисовали предо мной рассказчика крайне нелестно для него. Рассказывает он, например, такой случай:

К одному богатому князю съехались соседи на пирушку; пили вино, ели чурек и шашлык, ели лаваш и пилав, и потом князь повёл гостей в конюшню. Оседлали коней. Князь взял себе лучшего и пустил его по полю. Горячий конь был! Гости хвалят его стати и быстроту, князь снова скачет, но вдруг в поле выносится крестьянин на белой лошади и обгоняет коня князя, - обгоняет и... гордо смеётся. Стыдно князю перед гостями!.. Сдвинул он сурово брови, подозвал жестом крестьянина, и когда тот подъехал к нему, то ударом шашки князь срубил ему голову и выстрелом из револьвера в ухо убил коня, а потом объявил о своём поступке властям. И его осудили в каторгу...

Шакро передаёт мне это тоном сожаления о князе. Я пытаюсь ему доказать, что жалеть тут нечего, но он поучительно говорит мне;

- Кназей мало, крестьян много. За одного крестьянина нельзя судить кназя. Что такое крестьянин? Вот! - Шакро показывает мне комок земли. - А князь - как звезда!

Мы спорим, он сердится. Когда он сердится, то оскаливает зубы, как волк, и лицо у него делается острым.

- Молчи, Максим! Ты не знаешь кавказской жизни! - кричит он мне.

Мои доводы бессильны пред его непосредственностью, и то, что для меня было ясно, ему - смешно. Когда я ставил его в тупик доказательствами превосходства моих взглядов, он не задумывался, а говорил мне:

- Ступай на Кавказ, живи там. Увидишь, что я сказал правду. Все так делают, значит - так нужно. Зачем я буду тебе верить, если ты один только говоришь - это не так, - а тысячи говорят - это так?

(То же самое мне говорили сотни женщин, выдавая свой ограниченный опыт за вселенское мерило. Последний пример - дама, считающая всех женщин на этом сайте "шлюхами" и готовая меня распнуть за возражения. Навязывание своих убогих представлений о мире - женская черта, как и представление о том, что потертые комменты нечто исправят. И это СОВРЕМЕННЫЕ женщины навязывают обществу представления о ВРОЖДЕННОМ АРИСТОКРАТИЗМЕ. Женщина приветствует антиутопию Олдоса Хаксли, с ее делением на животные классы "альфа", "бета", "гамма", с ее "соммы грамм и нету драм". Конечно, здесь не женщины - злодеи, они просто стали первой жертвой, а мужчины - второй. И упрекнуть женщин можно лишь в том, что среди них много оказалось тех, кто охотно стал транслятором идеи кастового общества, теща тщеславие своей мнимой избранностью. Но тем дороже те женщины, кто нашел в себе силы отвергнуть навязываемую им роль "амазонки". Не все женщины одинаковы.)