Утро, Москва, Ленинградский вокзал и дорога в Питер к женщине, которую я еще не видел. К женщине, в которой через расстояние чувствовалась САМКА!

Доехав, я вошел в помещение и закрыл за собой дверь. Прошел и слышу сзади робкое - "Хозяин". От этого шепота возбуждение начинает зашкаливать, а в ушах начинает звенеть. Повернувшись, вижу перед собой ЕЕ. Вижу, как она готовилась к встрече, как переживала, что не понравится. Смотрю на уложенные волосы и красивый макияж, а самое главное - в помещении витают запахи ее СТРАХА, ее ПОХОТИ. Это запахи голодной ТВАРИ, которую она пытается скрыть, но все ее движения, взгляд, пот, что мелкими каплями пробивается на лбу, руки, дрожащие от страха и возбуждения, выдают ее сущность – это сущность похотливой СУКИ.

В этот момент эмоции, которые бурлят во мне, не дают мне чувствовать нежность. Все что я хочу - вонзить в нее свои зубы и, целуя, терзать эту ТВАРЬ. По мере приближения к ней, запах становится настолько густым и осязаемым, что я чувствую - он может накрыть мое сознание до степени невменяемости.

Приподняв ее голову за подбородок, впиваюсь в губы, как вампир. В какой-то момент, чувствуя ее легкое сопротивление, с трудом отрываюсь и вижу в ее глазах возмущение - она не хочет быть вещью. Но мне нужна именно та ТВАРЬ, которую я почувствовал, разговаривая с ней! И я даю ей пощечину, пресекая дальнейшее сопротивление. Она вздрагивает от неожиданности, боли и обиды, а я - я чувствую, что она начинает сдаваться, начинает понимать, что у нее нет шансов сдать назад.

"Целуй меня, сука!" Снова вздрагивает, приподнимаясь в моих руках, поднимает голову и подставляет губы. Её наивная уловка поднимает очередную волну желания, страсти и ярости. Даю пощечину еще раз, рычу: "Я сказал - целуй меня, ТВАРЬ". Вот она обмякла у меня в руках и начала целовать. Стала послушной и мягкой ЖЕНЩИНОЙ, смирилась с моей властью, которую не знала кому вручить. Я перехватываю ее поцелуй и прижимаю к стене. Не глажу – лапаю, не ласкаю, а бью! Потому что сейчас - вот так, по-другому не получается! Мне мешает ее одежда, но если я начну раздевать эту шлюху, я разорву все, что на ней надето и, оторвавшись, я хриплю: "Раздевайся!"