Любовь Брэдли
Bradley’s Lover
by Russel L. Burt

Брэдли – или просто Брэд - въехал в этот дом только три дня назад. И хотя домик оказался в чем-то убогим, Брэд был приятно взволнован тем, что у него есть, наконец-то, свое собственное место. Пусть даже электропроводка барахлила, вызывая иногда мигание ламп, а иногда сквозняки, находя какие-то незаделанные отверстия, порождали странные звуки, все равно он радовался, что за такую в общем-то скромную цену избавился от постоянно лезущей в его дела семьи. Он только и слышал голос матери: «Брэд, так у нас никогда не будет внуков». Или отца: «Брэд, ты никогда даже не разговариваешь с девушками». Или дедушки: «Брэд, ты нас беспокоишь. Ты не… странный? Нет?» Или бабушки: «Брэд, тебе уже двадцать, а подружек у тебя еще не было».

Да ладно. Он никогда не был «странным». Во всяком случае, не в том смысле, который имел в виду дедушка. Конечно, он был не похож на других. Но не «странный». Он провел слишком много вечеров наедине с одним журналом, купленным в какой-то забегаловке, чтобы обвинять его в отсутствии любви к женщинам. Просто он не был достаточно симпатичным, смелым или материально самостоятельным. А ведь с женщинами эти три пункта имеют значение.

Однако теперь он надеялся на перемены, поскольку нашел работу, где хорошо платили, и вот – смог купить себе собственное жилье. Н протяжении трех дней Брэд занимался своими делами, подумывая о мелком ремонте квартиры и откладывая более серьезный ремонт на потом. По сути дела, это был правильный подход. Ему предстояло найти электрика, который положит конец миганию ламп, и какого-то спеца, способного законопатить жутковато воющие от ветра дыры.

Четвертый день новоселья выпал на субботу. Он решил посвятить его наведению порядка, поскольку приближавшиеся осенние холода могли помешать ремонту. День прошел удачно, и Брэда удовлетворила проделанная работа. Он решил вознаградить себя принятием ванны, максимально горячей, с паром.

Входя в ванную, он скинул майку и захлопнув дверь, мягко толкнув ее. В голове пронеслась мысль о том, насколько это бессмысленно в пустом доме. Он отвернул кран, сбросил тапки и стал дожидаться наполнения ванны водой. В процессе этого он заметил свое отражение в большом зеркале над раковиной. Он увидел свои влажные спутанные волосы, слезающие на лоб, и живот, выпирающий над серыми застиранными трусами на пару дюймов больше, чем хотелось бы, и поморщился.

Брэд прокручивал в голове вопрос, насколько искренним было недавно возникшее у него решение заняться фитнесом, когда ванна оказалось готова к приему его тела. Добавив чуточку холодной воды, Брэд скинул трусы, обнажив то, что считал самой лучшей своей чертой – даже в вялом состоянии добрых пятнадцать сантиметров. Он заметил в зеркале отражение своего мужского члена, который начал взбухать.

Брэд ступил в ванну и погрузился в блаженное тепло и фантазии насчет того, что он в один прекрасный дел будет проделывать со своим великолепным пенисом.

Спустя двадцать минут Брэд вылез из ванны и протер мокрые волосы полотенцем, роняя капли воды на линолеум. Переместив полотенце ниже, чтобы обтереть тело, он позволил своему взгляду упасть на зеркало, на которое смотрел перед купанием. Теперь поверхность зеркала покрывала конденсация. И тут у Бррэда похолодело все внутри. На поверхности, затуманенной мириадами капелек воды, было отчетливо выведено: «Я люблю тебя». Брэд моргнул и сделал шаг к раковине. Слова никуда не исчезли. Как будто кто-то прикоснулся к запотевшему зеркалу указательным пальцем и начертал это милое признание вполне конкретному человеку.

Брэд оглядел маленькое помещение. Он бы наверняка увидел, если бы кто-то открыл дверь ванной. Он бы, на худой конец, почувствовал сквозняк, услышал бы щелчок двери. Единственное окошко в ванной было не больше щели в почтовом ящике.

Брэд оделся, не вытираясь до конца и намочив одежду, и быстро осмотрел дом. Парадная и задняя двери оказались по-прежнему надежно запертыми на замки, окна – с опущенными щеколдами. Ничего в его доме, похоже, не было тронуто.

Брэд вернулся в ванную, стараясь рассуждать рационально. Может быть это сделали предыдущие жильцы. Капельки воды просто не закрепились на тех местах на зеркале, где остались жирные следы от их пальцев. Брэд старался внушить себе истинность такой версии, но он уже и раньше купался в своем новом жилье, и каждый раз стирал полотенцем с зеркала сплошной слой конденсации.

Он снова встал перед зеркалом. Надпись постепенно исчезала по мере испарения окружающей ее конденсации. Он неуверенно протянул вперед палец и коснулся зеркала. Свет в доме потускнел. Брэду стало нехорошо.

В воскресенье Брэд не стал купаться. Однако в понедельник на него свалилась куча работы и он перестал беспокоиться о субботнем происшествии.

Отсутствие беспокойства оказалось несколько преждевременным, ибо как только утром во вторник перед уходом на работу он собрался принять душ, на зеркале появилось новое послание: «А ты?». На этот раз Брэд не стал тратить время на одевание, а выскочил из ванной, обмотавшись полотенцем и, придерживая его рукой, помчался обследовать все помещения в доме. Но ничего не нашел.

Он вернулся к зеркалу и, набравшись смелости, приставил свой указательный палец к мокрому стеклу. Свет в доме вновь потускнел. Дрожащим пальцем он вывел на запотевшем зеркале: «Нет».

Брэд отдернул палец и внимательно вгляделся в мутную поверхность, не ожидая ничего конкретно, но все равно испытывая странное чувство ожидания чего-то. Каждый волосок на его теле встал дыбом, когда он увидел, как на стекле с уже испаряющейся конденсацией появляется размашистая надпись. Брэд успел разглядеть ее за секунды до того, как капельки воды испарились – «Почему?»

Брэд не стал ломать голову над вопросом. Он просто стоял и пялился в зеркало, дрожа всем телом. Он даже не был уверен, видел ли он это наяву. Но все же он достаточно уверен, чтобы не открыть снова кран с горячей водой.

Он ушел на работу. Спустя шестнадцать изматывающих суетливых часов он вернулся домой, твердо настроенный на то, чтобы утреннее происшествие не помешало ему заснуть.

Однако его ночной сон нарушили иные происшествия. Брэд спал как всегда в мешковатых боксерских трусах. Он не был уверен, что именно разбудило его, но это мог быть предрассветный ветер. По крайней мере, он понадеялся, что это предрассветный ветер. В любом случае, одеяло оказалось сброшенным с него.

Его большой член был полностью возбужден и торчал вверх, просунувшись через ширинку трусов. Он видел это совершенно отчетливо в сиянии лунного света, струившегося сквозь окно, пока не снабженное занавесками.

Однако, он никак не мог разглядеть в этом свете, кто же это нежно массирует его член пальцами, двигая ими вверх и вниз. Аккуратно, мягко, заботливо.

Пульс у Брэда участился – и от возбуждения, и от страха. Он не шелохнулся. Тот, кто трогал его, убрал руку. Брэд затаил дыхание. Прикосновение пальцев вскоре сменилось теплым, мягким и влажным ощущением рта. Брэд вхлипнул, ощущая как напрягаются мышцы у него в паху. Рот оставался неподвижным, выжидающим. Мышцы Брэда расслабились. Род принялся медленно двигаться вверх и вниз, язык облизнул головку члена раз, еще раз. Брэд вновь непроизвольно напрягся, и рот опять остановился, ожидая, когда он расслабится.

Затем все продолжилось. Брэд ощущал холодок от воздуха в спальне, когда рот перемещался вверх, и мокрая кожа члена открывалась. Он скосил глаза и увидел глубокие вмятины на постели по обе стороны своего тела. И понял, что это – вмятины от колен невидимки. А затем потерял сознание.

Утром Брэд проснулся и обнаружил, что его белье залито подсыхающими липкими последствиями оргазма. Он встал, прошел в ванную и пустил горячую воду. Он видел, как его отражение в зеркале мутнеет и исчезает. От наполнившего ванную пара он вспотел. Он ждал.

На левом стороне зеркала стала появляться вертикальная линия. Затем косая. Потом другие. Наконец, надпись появилась полностью: «И теперь?»

Брэд приложил палец к мутной от конденсации поверхности, вспомнив свой ночной оргазм, и вывел: «Да». Свет мигал, ветер выл. Брэд внимательно вглядывался в зеркало. И вот он увидел того, кто навестил его прошедшей ночью. Образ стал материализовываться у Брэда за спиной в зеркальном отражении. Он оказался очень большим и совершенно лысым. И он взял своего смертного возлюбленного.

-
Я не гей, но не гомофоб. Пускай балуются без парадов. Вполне могла быть и демониха, пусть даже лысая. Но автор решил соригинальничать. Можно воспринимать и как мораль: извращенец наказан )))