мы над тысячей крыш пытаемся не дышать, двадцать три этажа, секунда — и мостовая, мне в тебе удержаться, и тебя удержать попросить бы у бога, только молитв не знаю; ощущаю укором пасмурно-хмурый взгляд: «ну, бросай же уже, так каждому будет лучше».

почему ты не можешь даже сейчас понять, что я вряд ли когда-то стала бы это слушать?

я тебя удержу.
любой идиот бы смог.
но ладони скользят, пугает собой дорога, на уставших моих плечах умирает бог.

я впервые узнала, что же такое «много».

как же сложно, обидно, больно и тяжело, я совсем не хочу встречаться лоб в лоб с асфальтом, и держу твои пальцы.
всё будет хорошо.
эта ночь, посмотри, мне кажется, пахнет мятой.

я боюсь, что однажды кончится высота, ведь наш бог две минуты уже истекает кровью, оборвётся, обрушится, так что наверняка нам придётся прощаться сегодня навек с весною.

в хватке пальцев уставших сходятся все мосты, я смотрю на тебя, а сзади бушует город; ломят пальцы, запястья, плечи, ключицы, и — три минуты, считаю: тридцать четыре, сорок.

ты мне шепчешь: «устала? так кто же из нас слабей?», улыбаешься мягко, смотришь немного строго и меня отпускаешь с тысячи этажей.

умирающий бог признаётся, что не был богом.©