В сущности в любой женщине склонной к подчинению очень много собачьих черт. Недаром своих рабынь я называю сучками. Моя рабыня кстати очень любит изображать из себя хорошо дрессированную собаку.

Итак я прихожу с работы, открываю дверь, захожу в квартиру и тут же слышу дробь голых коленок и ладоней рук по полу. Ко мне на встречу на четвереньках, в ошейнике спешит моя преданная и голая сучка. В зубах у нее, как и полагается, плетка. Она так наловчилась бегать на четвереньках, что у нее это получается ничуть не хуже чем обычная ходьба. Подбежав на четырех конечностях ко мне, она начинает тереться о мои ноги, лизать мои ботинки. Я позволяю снять с себя обувь, и надеть на мои ноги тапки. Сучка продолжает вертеться под ногами, не дает мне пройти. Приходится взять плетку из ее пасти и несколькими шлепками по ее голой заднице загнать ее в комнату. Захожу вслед за ней. Сажусь в кресло. Сучка тут как тут, на четвереньках увивается вокруг моего кресла, за отсутствием хвоста, активно виляет обнаженной задницей. Когда я бросаю взгляд вниз на нее, сучка начинает «выделываться», старательно выгибает свою худую спину «под седло», обиженно и ревниво намекая господину что на ней сидеть ничуть ни хуже, чем в кресле, и что она, помимо прочего, с удовольствием готова покатать господина. Но пока она обойдется, мне сейчас хочется не этого.

На столике рядом с креслом аккуратно разложены газеты, накрыт легкий ужин, горит свеча. (Все благодаря заботам хорошо вышколенной рабыни). Ужинаю и читаю газеты, наконец и немного успокоившаяся сучка сворачивается теплым клубочком у моих ног, я рукой несколько раз треплю ее за холку, сучка благодарно поскуливает (если услышать со стороны – ну точно по собачьи). Желая согреть ноги, прижимаю ступни к ее мягкому животу, уловив мое желание, подтянув ноги и изогнувшись сучка обвивает своим телом мои ступни и согревает их.

Прочитав газеты, я смотрю на часы и командую: «Поводок, наручники». Сучка мгновенно вскакивает на четвереньки и звонко стуча коленками и ладонями по полированному паркету сучка уносится на четвереньках на кухню, быстро возвращается: в ее зубах наручники, поводок уже пристегнут к ее ошейнику и волочится за ней. Беру из ее зубов наручники и ложу на стол рядом с собой.

Моя сучка «боевой породы». Иногда я стравливаю свою сучку с сучками других господ, для собственного развлечения. Смотреть на яростную свалку двух сучек у своих ног большое удовольствие. Сегодня как раз такой день. Я жду «сучку» по кличке Лена, которую мне в подарок обещал прислать ее господин - мой хороший знакомый. Чтобы моя тварь не набросилась на чужую рабыню раньше времени, что бывало, несмотря на самые мои строгие приказы, приковываю ее наручниками за ошейник, притягиваю ее за шею, затылком к батареи отопления (лето – она холодная).

Я позаботился о своей сучке вовремя, раздается звонок. На пороге, навьюченная поклажей как рабочая лошадь, сгорбившись стоит с сумками сучка Лена. Я знаю, что в них. Навьючена она подарками для меня от знакомого господина и аксессуарами рабыни: ошейники, плети, кожаная одежда и т.д. Отступаю в сторону и пропускаю ее в квартиру, сучка молча входит и отпускает поклажу на пол. Снимает с себя легкий плащ, и я с удовольствием обнаруживаю, что как и положено «чужой» сучке на выезде, выглядит она как блядь: накрашена, мини-юбка, ажурные чулки, туфли на высоком каблуке, более чем откровенная прозрачная кофточка, без намека на лифчик под ней. Не отказываю себе в удовольствие, приказываю: «Покажи себя, задери юбку и раздвинь ноги». Сучка молча повинуется, задирает низ юбки и подтягивает ее до упора наверх и раздвигает ноги. Нижнего белья на сучке нет, перед моими глазами ее голые ноги в ажурный чулках и гладковыбритая щель. Грубо ощупываю ее пизденку, звонко хлопаю по ней ладонью. Чужая сучка стоит хмуро и безучастно - как памятник, не выказывает никакого счастья от внимания к ней. Вроде все в порядке - сучка (как и положено) без нижнего белья и подбрита где надо. Однако хмурость чужой рабыни злит меня. Влепляю ей крепкую пощечину (от которой она пошатывается) и командую: «На пол тварь!» Недовольно стрельнув глазами из-под накрашенных ресниц, Лена, молча, тут же в прихожей, пряча свое недовольство, покорно становится передо мной на четвереньки. Несколько секунд рассматриваю ее сверху – пышная задница, узкие плечи, неплохая талия. Усаживаюсь на нее сверху, ощущаю задницей как ее позвоночник напрягается под моей тяжестью. Поджимаю ноги, хватаю Лену одной рукой за волосы (резко задирая вверх ее башку), кулаком второй крепко упираюсь ей между лопаток и командую: «Вперед кобыла, быстро, в комнату, пошла!». Шумно вздохнув, оседланная скотина недовольно зашевелилась подо мной и зашлепала ладонями и коленкам в ажурных черных чулках, в комнату. Балансируя на спине у кобылы Лены въезжаю на ней в комнату, и тут нас видит моя сучка, глаза у нее бешенные от ревности и злобы, но прикованная к батарее она бессильна. Моя цель разозлить и унизить ее как можно больше, стравить ее с сучкой Леной, чтобы была между ними настоящая драка. Поэтому для начала катаюсь на сучке Лене по комнате, перед носом у своей сучки, провоцирую ее на выступление. Ждать оказывается недолго, моя сучка визгливо «облаивает» кобылу Лену везущую меня: «Блядь, проститутка, тварь – как ты служишь моему хозяину, как двигаешься, не умеешь сволочь не берись, как ты держишь спину подлая, необъезженная кобыла». И правда - сучка Лена молча, хмуро и медленно тащится подо мной. Не сравнишь с тем комфортом, с каким я привык кататься на своей веселой кобылке Вике. Судите сами - худенькая спинка кобылки заботливо выгнута к полу - «под седло», под задницей господина, сидеть удобно и возбуждает сексуально, ее ладони и коленки быстро, бодро и сильно хлопают в пол, энергично работают ее белые ляжки, задыхается, но не показывает вида, что устала (а ведь мокрая от пота). А если пришпоришь родную кобылку по заднице плеткой или подашь команду голосом - так она и еще, из самых последних сил, с выпученными глазами, задыхаясь, но немного, да прибавит, так, что даже язык изо рта вывалит. Потом прикажешь ей стоять (меру надо знать, а то загнать кобылку легко и до потери сознания), горячая, поработавшая сучка покорно стоит с господином на спине, как вкопанная, только шумно и тяжело сопит и дышит под тобой как паровоз. Откинешь тело назад, обопрешься ногами о пол, отведешь руку назад, скользнешь рукой вниз по голым, гладким и влажным ягодицам, заберешься глубже, снисходительно потреплешь, гладковыбритою, сочащуюся соком, возбужденно раскрывшуюся навстречу руке хозяина горячую щель, дашь ей звонкую «пощечину», вытрешь ладонь о волосы рабыни. Отдохнешь сам немного, потом огреешь плеткой по голой девичьей заднице и снова нагая скотинка радостно и покорно катает тебя. А сейчас я с трудом балансирую на худой и злой спине чужой кобылы Лены которая враждебно выгнута дугой и непримиримо напряжена как тетива под задницей чужого для нее господина. Она, конечно, чисто внешне, демонстрирует покорность, но я прекрасно понимаю, что покорна она не мне, а лишь приказу своего господина который прислал ее ко мне с требованием выполнить любые мои пожелания и капризы. Пытаясь добиться от Лены большего усердия я, катаясь, подгоняю ее хорошими ударами плеткой по заднице, что увы не очень помогает. Конечно, кобыла Лена начинает двигаться чуть быстрее, но при этом совсем не заботится тварь о том насколько удобно господину на ней сидеть. Я чувствую как снизу, от спины кобылы Лены исходит холодная злая покорность судьбе и никакого желания честно служить господину. Наконец мне это надоедает, устав балансировать на ее спине, приказываю кобыле остановится и спешиваюсь с нее. Нагибаюсь и ощупываю пизду стоящей на четвереньках Лены, как я и ожидал она у нее «сухая», тварь совсем не возбудилась от «выездки», все делала сволочь по необходимости. Меня, привыкшего по хозяйски распоряжаться страстно-угодливой и удивительно покорной сучкой Викой, поведение наглой твари Лены просто взбесило. Обрушиваюсь на ее спину плеткой, жестоко охаживаю ее непокорную спину этим полезным инструментом. Через несколько минут спина сучки в крови, ее прозрачная блузка изодрана в клочья. Лена стонет от справедливого наказания. Моя сучка «лает»: «А тварь получила, мало тебе проститутке!».

Хорошо проучив Лену, я приказываю ей стоять на коленях, сучка с трудом поднимается с четверенек. Беру ее за подбородок, вздергиваю голову кверху и, глядя ей в глаза, говорю: «Если не будешь по настоящему подчиняться мне, отправлю тебя обратно к твоему господину и скажу ему что ты не справилась». По опыту знаю, это для сучек самое страшное, хуже любого наказания – опозорится перед лицом своего господина. Гордая сучка Лена поднимает на меня глаза полные слез и тихо говорит: «Пожалуйста, не надо». В ответ я равнодушно бросаю: «От тебя зависит, сейчас буду кататься на своей кобыле, смотри и учись!»

Подхожу к Вике, освобождаю ее и лениво бросаю ей сверху вниз: «Буду кататься». Сучка Вика аж подпрыгивает от радости, забывает даже о своем враге – сучке Лене, весело бросается на четвереньках ко мне, трется внизу о мои ноги, нетерпеливо и призывно выгибает худенькую спину вниз к полу («под седло»). Снизу слышны ее радостные вопли: «Седлай меня любимый господин, покатайся на мне как следует!» Ну как тут не покатаешься, седлаю свою нагую девочку-лошадку, удобно усаживаясь на угодливо подставленную спину «седло» своей страстно-покорной кобылы. Усевшись, поджимаю ноги, обхватываю ими бока рабыни, рукой крепко хватаю ее за волосы и дергаю вверх с одновременным и ударом плетки по голой заднице. Командую: «Десять кругов, вокруг кресла, галопом сука, марш!» Кобылка Вика радуясь, что может угодить господину, послушно задвигалась подо мной и вот я уже привычно еду, комфортно расположившись в «седле» (на спине) своей сучки. Скачу, на послушной, хорошо объезженной девочке быстро, с достоинством и комфортно. Восседаю на ее покорно изогнутой под моей задницей к полу худенькой талии. Девка, изо всех сил стремясь угодить наезднику, довольно быстро «везет» меня - ползет на четвереньках по полу, вокруг кресла, торопливо размахивая руками и ногами, не жалея ладоней и коленок, громко хлопает ими о пол. Третий круг, а моя кобылка «бежит» так же резво, только изрядно промок ее худенький хребет, вспотевшие позвонки девки покорно выгнутой вниз к полу спине, горячо и скользко трутся снизу прямо о мой обнаженный, возбужденный анус. Возбуждаясь от горячей, влажной, гладкой и шелковистой девичьей кожи подо мной, которую ощущаю жадно раскрывшимся возбужденным анусом, подгоняю кобылу - резко дергая ее волосы назад, задирая сучью шею, одной рукой и одновременно беспощадно сильно порю ее плеткой по тугой заднице другой рукой: «Быстрее тварь, меня не интересует насколько ты устала, сейчас главная твоя задача возбуждать твоего пресыщенного хозяина, главное сейчас его удовольствие!» Уловив мои мысли, покорная оседланная кобыла, шумно и тяжело дышащая, сопящая, задыхающаяся, скользкая от льющегося градом пота, обжигающе горячая, двигается еще быстрее, быстро машет руками и ляжками, почти бегом везет меня по полу вокруг кресла. Пролетают седьмой, восьмой, девятый, десятый! круг. Настоящие блядские скачки. Безжалостно бью мокрую, обжигающе горячую под моей задницей суку Вику по ягодицам плеткой, и одновременно направляю ее прямо на все время стоящую на коленях рабыню Лену. Моя сука с размаху таранит задранной мордой в живот чужую суку, так что та пошатывается на коленях и еле удерживает равновесие. Я в бешеном возбуждении спешиваюсь со своей кобылы, мой возбужденный член стоит колом и кричу: «В постель подлые суки, хочу полного наслаждения твари!» Сучки как тараканы на четвереньках бегут к застеленной тахте и забираются на нее. Подгоняю их ремнем. Через секунду обе сучки уже на постели, я с размаху вскакиваю в постель и становлюсь на четвереньки, задницей к обеим сукам. Вика моментально присасывается горячим ртом к моему анусу и быстро и жадно облизывает его, одной рукой немедленно начинает массажировать член, второй тянет меня назад обхватив за туловище – явно предлагая мне себя в качестве унитаза. Но я недовольно дергаю задницей, и ногой довольно грубо отталкиваю свою похотливую рабыню: «Не ты подлая податливая тварь, надоела твоя грязная вонючая глотка! где новенькая блядь, гони эту суку мне под задницу, хочу сладкий «унитаз» из ее блядской глотки под себя, быстрее шевелитесь твари!» Опомнившаяся рабыня Вика торопливо суетится, почтительно придерживая меня за ягодицы, помогает мне усесться на лицо рабыни Лены. Слышу как она тихо шипит: «Рот, рот раскрой глупая корова пошире, как только господин «снесет» свои «яички» в тебя, сразу глотай и быстрее вылизывай - господин очень любит чистоту!». Чувствую как неопытная рабыня Лена нервно напряглась подо мной, со страхом ожидая, что произойдет?! Однако рот послушно держит открытым. Я своим анусом чувствую ее нервное дыхание. Зло бросаю вниз: «Лижи сука!» Я возбужден, член стоит колом и как только кончик языка рабыни касается моего перевозбужденного ануса я немедленно кончаю и одновременно щедро и с наслаждением испражняюсь жидким поносом в глотку чужой суки. Чужая тварь резко и зло дергается подо мной и сжимает тварь губы, захлопывая рот как капкан, будто у нее там пружина. Непокорная, недрессированная тварь. Откидываю спину назад, вжимая свой испачканный анус в ее нагло сжатые губы. (моя рабыня суетится рядом поддерживая и помогая мне). Двигаю задницей, стараясь, насколько это возможно, подтереть о ее наглую морду анус. Однако мне хочется еще, но спрашивается куда?! Хлопаю себя по заднице (это знак моей сучке) и она без лишних слов, умело и быстро изгибает свое тело, принимает форму кресла-унитаза и помогает мне пересесть на себя. Продолжаю спокойно, но увы без какого-либо удовольствия облегчаться в привычно-покорный и опытный рот моей рабыни. Но увы, нет новизны, я почти не замечаю суку под собой, где ее былая страстная решимость унизить себя до предела, до роли живого унитаза под испражняющимся анусом господина, я помню как она нервничала перед этим, а потом крупно, всем телом, дрожала, покорно поглощая мои отходы. Сейчас же легко и спокойно, почти безучастно пьет мой понос. Для моей привычной рабыни он не представляют труда, она легко его сглатывает, только ритмично двигается ее глотка. Неспособность моей рабыни доставить мне удовольствие, вдруг внезапно приводят меня, в бешенство. Ах ты подлая бесстрастная вонючка. Не от тебя я хотел получить это запретное удовольствие, не на тебя истратить свои отходы, а спустить их в свеженькую глотку опозорившаяся дуры Лена, которая лежит как кукла, неподвижно, из глаз текут слезы, с упрямо и плотно сжатыми губами, плотно закупорившими сосуд с вонючим содержимым. Щеки раздуты, она явно не знает что она должна делать. Вдруг она срывается и бросается в туалет, слышу как ее там вырвало и сразу за этим громкие рыдания. Последнее полностью выводит меня из себя! Желая хоть как то разрядится жестоко бью плеткой по пизде моей сучки. Вика недоуменно дергается подо мной, не понимая в чем провинилась. Наконец, поняв вдруг по своему, быстро и бешено вылизывает своим бесстыдно наглым языком мой волосатый анус.