Сидя в кресле, он похлопал себя по коленям, со словами: «Иди сюда, садись, дам пару глотков виски». В руках фляжка.

Подошла. Майка, трусы. Локон накручивает на палец. Глаза блестят. Задумала, дрянь, мерзость.

- Зачем… к Вам на колени?

Щека огнем пылает - получила, за свой длинный язык.
Ударил в самый раз: и голова на месте, и болит. Сволочь.
Первая пощечина в их «нежных» отношениях.

Девочка далека от «правильной». Нравится ему. Пусть будет. Большой рот так хорош при иррумации.

Трусы содрал за секунду. Куда? Утюжила ж ведь, хлопковые в горошек. Развернул спиной, руки держит, в ухо хрипит, что мол слова не давал, и настроения на сарказм нет.

Вниз наклоняет, второй рукой по заднице шлепает. Жгуче. Про щеку уже забыла, хотя собиралась пообижаться – унизительно как-то, или просто больно; или унизительно больно.

Сначала ойкала, потом в голос стала кричать. Чего кричать? Уже онемело все.

Хорошо что трусы содрал. Мокро между ног. Чистые, и утюжила ведь. Жалко.

На кровать затащил. Колени на полу, волосы длинные по простыни, руки кукольные не поднять. Как тут локон крутить? Потекла, как назло. Хоть выжимай. Сейчас увидит и будет в затылок дышать и комментировать ехидно. И колени, и волосы, и руки, и локон припомнит.

Игрушку принес. Засунул во влагалище. Большую взял, сука. Хмыкнул, усмехнулся. Все вместе и поочередно. Говорит: «выпадет – мало не покажется». Как не выпасть – река-то не останавливается.

_ ААААААА

Ротанг. Ненавистные тонкие «зубачистки». Кто вас придумал? Задница не сядет.

Пледом будет укрывать потом, мазать мазью, целовать и ругать, за лисьи глаза.

Хороший он. Добрый. Поскорее бы «потом».