Депортация. Нахрен из моей страны. Навсегда.

Десять пакетов для мусора. Черные, на пятьдесят литров. Пятьдесят оттенков серого, в зависимости от веса содержимого. Забавно, и так мило, да?

Запах с вешалок сниму, тягучий и терпкий… глухой и пыльный. Твой ладан нравился мне. Я куталась в замшевое тело утром, около окна; потом в кожу, вечером, после тренировки. Теперь ты воняешь, и этот глупо-праведный смрад мешает мне спать.

***
С полок уберу воспоминания. Дождь в Париже, усы от йогурта в ту субботу; мои прыжки в твои руки с кровати, в шерстяных носках под Depeche. Пусть задохнуться в целлофане. Да, я все еще помню. Пока. Может растянутый пакет, вот-вот готовый разорваться прямо на полу, скажет мне, что ранее бесценное ничего не стоит?

***
Ящики… в них твои слова. Хлоп-хлоп, было-не было, видно – исчезло. Ты научил меня, что буквы голосом значат. Значат, не меньше, чем «делать». Научил, и подло сбежал, не сказав ни слова. Подлое-бессловесное. Страшно? Стыдно? Ни то, ни другое. Выгодно. Ведь так, ты можешь появиться в любое время.

***
Сожалею. Я знаю где выход. Он не там, где вход. Вход перед глазами, на уровне, максимум 35 градусов. А выход… выход сверху. Подбородок подними, и больше не смотри вперед, никогда…