Никакому МАССОЛИТУ и ЦДЛу не снилось такая масса писателей, поэтов, публицистов, журналистов и просто врунов, которые расплодились за последние (примерно) 25 лет. За что нужно отвесить глубокий поклон интернету, который из диковинной роскоши и средства коммуникации превратился в «будничное явление наших будней»(с), как искусственная почка у дубового пера Довлатова.

Пишут все: дети и старики; извращенцы и праведники; интеллектуалы и глупцы; мамаши про какаши и физики про кварки – по сути «не столь различны меж собой». Да и как различить и выделить, коли пишут все таким одинаковым языком и в таком количестве, что предложение явно превышает спрос.

Но это не останавливает «производителей» текстов. Ведь пишут-то не потому что невозможно не писать, не потому что мысль рвётся, мысль такая, которая главная, которую хочется нести (не побоюсь пафосного сравнения), как Прометей огонь в мир людей, нет. Хотя такие, слегка не в себе писаки, тоже имеют место быть.

В итоге, все пишут, чтобы удовлетворить свои амбиции, и лишь единицы пишут хорошо. И как найти в толпе эти единицы, сколько посредственного и псевдоинтересного надо перекопать, где найти терпения и внимания, чтобы не пропустить, не отмахнуться от действительно кого-то стоящего; где найти силы, чтобы «читать» человека со всеми его мелкими недостатками, что по совокупности перевешивают весомые достоинства – вот это Рождественские вопросы, которые дают надежду на чудо и счастье, пусть и через рефлексию, пусть через отказ от безнадёжности.

Да, я знаю, что выдернула следующую цитату из контекста, но если сейчас кому-то одиноко после ледяного дождя, то, как самодостаточная, она хороша:

«Я в общем не склонен сходиться с людьми, обладаю чертовой странностью: схожусь с людьми туго, недоверчив, подозрителен. И — представьте себе, при этом обязательно ко мне проникает в душу кто-нибудь непредвиденный, неожиданный и внешне-то черт знает на что похожий, и он-то мне больше всех и понравится»