Игры чОрных престолов. 1 сезон 3 серия.

1/1 Игры чОрных Престолов (фанфик)

1/2 Игры чОрных престолов. 1 сезон 2 серия.

Шестью месяцами ранее.

Серая собака западной породы трусцой бежала по глухим каменным замковым галереям и переходам, освещенным скудным и прерывистым светом настенных факелов. Перед крутой лестницей она остановилась, принюхавшись, поймала нужный запах и уверенно направилась вверх по ступенькам. Оказавшись в коридоре, собака остановилась напротив массивной деревянной двери, окованной несколькими поперечными железными полосами, обнюхав которую, принялась скрести ее передними лапами. Спустя некоторое время, со стороны каменной лестницы раздались гулкие шаги. Коридор преодолели чьи то массивные ноги в безобразных обмотках.

- Каа, а ну пошел вон, твое место во дворе! – взорвал тишину мерзкий, гортанный старческий голос, одновременно с чем, бесформенная нога сильно пнула несчастного пса, который взвизгнув, перекатился через себя и понесся с места в сторону лестницы.

Со скрипом открылась тяжелая дверь, ослепив коридор треугольником света.

В ярко освещенной комнате, бросался в глаза тяжелый дубовый стол, избыточно заваленный початыми блюдами с жареной, вареной, печеной, охлажденной и прочей разнообразной едой, а также многочисленными останками - огрызками, шкурками, скорлупками и полуобъеденными костями, которые валялись в изобилии также на каменном полу, похрустывая под безобразными обмотками массивных ног. Из-за стола выглядывали глаза, расположенные у висков, на милом, девичьем лице, ширине которого позавидовало бы самое внушительное, из стоящих на столе блюд. Оно активно жевало с туго набитым ртом, из-за чего казалось еще более крупным, удерживая изящными толстыми пальцами, с которых капал жир, надкусанную куриную ножку.

- Ваш обеденный десерт, леди – стол отозвался жалобным скрипом, почувствовав на себе еще и блюдо с пирогом, аппетитный запах которого заполнил помещение.

- Угу, - благодарно ответило жующее лицо, ни на миг не отрываясь от процесса поглощения. Взамен удалившимся ногам, в комнату вплыла девушка, чья нездоровая худоба подчеркивалась длинной черной косой до самых треников, производивших удручающее впечатление своим выгоревшим черным цветом и поношенным видом, который оказались не в силах исправить даже зачем-то натянутые поверх них светлые трусы в ярко-красную крапинку. Черная майка в обтяжку демонстрировала практически полное отсутствие обеих грудей, что компенсировалось гадко улыбающимся лицом, которое вполне могло бы поспорить с ножом в режущих свойствах.

- Ты опять жрешь, мерзкая тупая жиробасина! Ущербная неливквидная влюбленная бегемотиха!

Набитый рот не позволял ответить, лицо с ужасом осознало, что оказалось застигнутым врасплох и принялось таращить глаза. Марья Старк, самодовольно ухмыляясь, подходила все ближе к своей старшей сестре.

- Я сегодня стреляла из лука и фехтовала с братьями во дворе, пока ты нажиралась всяким говном и набирала еще больше жира! – лицо от полученных оскорблений покрылось пунцовыми пятнами. Желание ответить перевесило позыв проглотить вкусную еду и она решилась объяснить сестре всю глубину ее неправоты. Произнести речь не получилось, но ответ оказался ошеломительным – хорошо пережеванная еда, превратившаяся в вязкую жижу, смачно выстрелила на тело и в лицо Марьи, часть отвратительной массы попало в готовящийся произнести следующую тираду рот. На младшую леди Старк было жалко смотреть, единственный залп, помимо физического, произвел еще и моральный урон. После секундного замешательства, Марья, беспомощно размахивая руками, завизжала высоким голоском, слезы покатились из зажмуренных глаз, и она поспешно оставила поле боя, раскатисто оглашая коридоры удаляющимися рыданиями. Разгром был абсолютным.

На большой кухне Винтерфелла царило хаотичное оживление, приуроченное к ужину. Дымились, потрескивая, котелки, румянились, поворачиваясь на вертелах туши различных животных, в разные стороны бегали слуги, принося и унося различные припасы, повара нарезали, свежевали, фаршировали и лепили. Годор, огромный двухметровый великан, от ширины которого периодически страдали узкие дверные проемы, что могли подтвердить немало выбитых мощными плечами дверных косяков, нес в могучих руках внушительную вязанку дров.

Толстая старая повариха, в красных латексных трусах, к счастью – еще и в переднике, поверх них, указала гиганту кончиком стека, которым она подгоняла нерадивых слуг, на угол кухни, затем на большую корзину с отходами.

- Годор! Годор!

Великан, избавившись от вязанки, взвалил на себя корзину и вышел во двор, посмотрев на небо. Солнце уже перевалило за край замковой стены, небо было серым, настроение – обычным. Его простая обувь была без модных каблуков - даже не потому, что они его не выдерживали, хотя это было именно так, а по причине умственной болезни, из-за которой Годор не понимал многих сфер окружавшей его действительности, куда входила, в числе многочисленного прочего, еще и мода. Одетый в полусвободные, темно-выцветшие шерстяные трусы и такую же рубашку, великан-дебил шагал мимо замковых строений, людей и лошадей, не обращая на них внимания, погруженный в свои кретинские раздумья. Вид девственно-нечесанных волос с проседью мог принимать любую форму, в зависимости от силы и направления ветра при высыхани после дождя, в данный момент она была турбулентно зафиксирована в левом направлении. Годор отчетливо знал по своему опыту, куда следует опорожнять корзины с отходами и уверенно направлялся к выгребной яме. Высыпав корзину и повернув обратно, он через несколько шагов вспомнил, что не проверил полноту опорожнения, кретинский мозг, наморщив лоб, натужно сопоставил это с вероятностью получения стеком по голове. Результат размышлений показался Годору нежелательным и он, поставив корзину на землю, заглянул внутрь. На дне зеленел заплесневелый, средних размеров, кусок сыра. Годор, достав, понюхал его, откусил кусочек, задумчиво прожевав, проглотил. На обычно безучастном лице дебила стал проявляться восторг, что подчеркивали выпученные глаза, перекосившая массивные челюсти улыбка, и свисающая с подбородка слюна. Дебил, начисто забыв о брошенной корзине, бесцельно шагал, поедая сыр, пока его внимание не привлек чей-то особенно громкий всхлип, доносившийся из отдаленного от остальных замковых строений сарая для хранения сена. Годор вспомнил, что слышал плач когда нес корзину, но тогда это почему-то показалось ему несущественным. Зайдя внутрь, он увидел леди Марью Старк, сидящую на тюке соломы, примыкавшей к слабоосвещенной дощатой стене, она отчаянно рыдала, закрыв лицо руками. Верхняя часть ее тела была обнажена, на соломенном полу валялась испачканная черная майка, судя по виду и положению которой - ее нещадно топтали.

- Годор!

Марья вздрогнула, подняла голову, открыв голую грудь, посмотрела красными, заплаканными глазами на великана. Годор почувствовал себя очень неловко, он даже где-то в глубине своей кретинской души проклинал свое злосчастное любопытство, хотя и не понимал почему именно. Желание немедленно ретироваться вступило в конфликт со случайным алгоритмом выбора действий, и он со слюнявой улыбкой, протянул девушке кусок заплесневелого сыра.

-Годор!

Блестевшее слезными дорожками лицо Марьи, увидев искренний бесхитростный дар, постепенно расплывалось в улыбке. Она, с опаской откусила из рук дебила кусочек сыра, который показался ей вкусным, тем более, что завтрак был давно, и с того момента она ничего не ела.

- Спасибо!

- Годор!

- Ты хороший, Годор.

- Годор!

Марью, испытывавшую помимо тяжелейшего унижения, обиды и стыда, еще и горькое одиночество, захватила эйфория от ощущения своей нужности и ценности, неожиданный подарок от могучего великана вызвал в ее душе мощную гамму позитивных эмоций. Она потеряла чувство реальности, даже не вспомнив о том, что находится в обществе стоявшего над ней дебила, с голой грудью, на которую был устремлен его бессмыленно-туповатый, но неотрывный взгляд. Годора захватило зрелище больших темно-бордовых сосков на плоской как доска груди, штаны обозначили непроизвольное натяжение, плотно очерчивая его ровную филейную часть, плавно и без каких-либо изгибов переходящую из бедер в спину. Младшая леди Старк, жующая следующий кусок сыра, обнаружила увеличивающееся в размерах затруднение, возникшее между ее глазами и радостной слюнявой рожей. Разойдясь по натянутому шву, старые шерстяные трусы лопнули, Марья с тяжелым горловым звуком проглотила недожеванный сыр, бестолково уставишись на оголившееся затруднение, которое было столь значительным, что на его фоне самый большой из имеющихся в оружейной Винтерфелла страпонов, показался бы жалкой зубочисткой. Она ранее уже имела представление о подобных предметах, но никогда не видела столь чудовищно больших и... прекрасных… с горячим, чуть влажным желанием крепко схватить его двумя руками было решительно невозможно ничего поделать…

Наступившая ночь окрасила замковый двор Винтерфелла таинственным факельным светом. Немногочисленные стражники в форменных серых меховых стрингах, толпилсь возле костровых чаш. Играя с причудливыми танцами теней, собака западной породы слегка прихрамывая, пересекла замковый двор. Отдаленный сарай вызвал интерес приглушенными звуками, и чем-то странным… она понюхала воздух, в собачий нос ударил резкий запах протухшего сыра. Бесшумно забежав внутрь и с опаской покосившись на странную парочку – пригнувшегося великана, которого руками обнимала за места, в которых должны были бы располагаться ягодицы, стоящая перед ним на коленях девушка, собака обнаружила валяющийся на грязном полу источник запаха, обнюхав, фыркнула и побежала прочь. Ей в след доносились приглушенно-восторженные восклицания.

- Самый Лучший!

- Годор!

- Самый Лучший!

- Годор!