Минимус ненавидел их. Потому, что их было много, а он - всегда один. Они не принимали Минимуса, презирали и насмехались над ним, хотя он был таким же плебеем, как и они. Он был молод, вспыльчив и несдержан – о забавных подробностях его личной жизни знали практически все. Прозвище «Минимус» дала ему его первая жрица любви из борделя – одним богам известно по какой причине.

Когда его застали за возмутительными непотребствами с жертвенной овцой, терпение верховного авгура Рима лопнуло - Минимуса прокляли и изгнали из вечного города.

Прошли годы, он раз за разом пытался вернуться, убеждая жителей, что овца была сама виновата и коварно обманула его, что это меха тогда прохудились и он вовсе не хотел проливать мед на форумную площадь - на все нашлись правдоподобные объяснения и логичные оправдания… Некоторые сердобольные старушки поверили Минимусу и пытались его робко защищать. Он ненавидел их всех, но упорно искал их расположения.

Однажды ему повстречался пожилой патриций Максимус, с одутловатым лицом, в сопровождении двух 20-летних рабынь. Насколько было известно – прозвище «Максимус» - он дал себе сам. Патрицию приглянулся упругий зад молодого плебея и он пригласил Минимуса в стабулу. Минимус дивился окружающей его роскошной обстановке, вкусной еде, контрастировавшей с его привычными плебейскими отбросами. Беседа была крайне познавательной и продуктивной – Минимус с радостью согласился на немного странный ритуал посвящения в патриции. Хотя… все логично и верно - дети патрициев – становятся патрициями, и нет ничего удивительного, что статус можно передать таким же способом не только своим детям, но и напрямую – в соискателя.

После успешного посвящения, Максимус уверил сияющего от счастья Минимуса - отныне он - истинный патриций, предупредив, что статус необходимо еженедельно подтверждать подобным ритуалом в течение нескольких лет.

Минимус изменился - в осанке появилась надменность, теперь он с гордо поднятой головой целыми днями ходил за плебеями, поучительно указывая на их жалкие и презренные плебейские поступки.

Плебеи все также насмехались над ним, как и раньше, но ему - истинному патрицию, уже не было никакого дела до мнения жалкого плебса…