***

Граненый стакан, выпав из рук, покатился под стол. Протяжно вздыхая от боли в спине, он нагнулся подобрать. Стакан, несмотря на свою хрупкость и тяжесть, а также бетон сразу под видавшим виды линолеумом на кухне - оказался невредимым.

Рядом с граненым стаканом, напоненным до краев разведенным спиртом - телефон с Ее фото. Аня, Анна Карловна - породистая изящная дама с черными волосами и зелеными, слегка миндалевидными глазами, лет примерно тридцати - тридцати пяти с загадочной улыбкой на натурально красивых губах цвета марсала. Эта женщина явно не из числа постных бесцветных жен, и не из разряда продажных безвкусных любовниц. Мимо таких женщин на улице не проходят, не обернувшись, а увидев лишь раз - запоминают надолго.

***

Школа, медаль, физмат, комсомол, красный диплом, партия, свадьба по стечению обстоятельств, инженер, нищие 90е, таксист, развод... Однажды, серым дождливым вечером, она села в его такси - неожиданно на переднее место. Черные джинсы на бедрах, шпильки, золотой топик, открывающий безупречный живот, большая золотая цепь с кулоном-пентаграммой, накинутая на плечи кожаная куртка и початая бутылка виски в руках.

- Поддержите даму в печали? - она протянула ему бутылку.
- Что вы, - поправляя очки, - я за рулем..
- Ну, как хотите, - она открыла окно и вышвырнула бутылку, удовлетворенно отметив, что та разбилась, - кстати, май немис Анна, анда - ху'р ю?

- Егор Федорович... Егор, если угодно, - его обезоружил ее смешок.
- Зайдете, Егор Федорович?

***

Было бы неверным полагать, что его сильно смущала почти тридцатилетняя разница в возрасте, т.к. помимо нее, между ними имелись и прочие различия. После завершения спортивной карьеры олимпийского уровня, Анна продолжила свои успехи в сфере инвестиционного банкинга, входя в совет директоров дюжины компаний и имея вполне заслуженную репутацию акулы бизнеса и деспотичного руководителя, а ее красота в сочетании с умением показаться мягкой и женственной - заставила очень многих пожалеть о своем легкомыслии. И наконец, говоря о положении, которое он занял относительно Анны, было бы заведомо странным смущаться подобным пустякам.

- Вещь, к ноге.
- Да, моя Повелительница.
- Старый трухлявый пень, ты даже на колени по-человечески встать не можешь.
- Вещь... молит Вашу Милость о снисхождении!
- Ты запредельно жалок, дедуля.
- Да, Ва..
- Завали свой беззубый рот, пережиток социализма. Надо тебе вообще запретить надевать вставную челюсть, чтобы лишь шипел. Давай, плачь, это единственное, что ты умеешь делать сносно!

***

Он отлично знал, что в ее жизни было очень много мужчин в различном качестве: она открыто и с подробностями делилась с ним своими впечатлениями от прошедших и ожиданиями от предстоящие свиданий, наслаждаясь тем, как ему это неприятно. Иногда ее романы затягивались на пару месяцев и их общение прерывалось, приводя его на грань отчаяния.

- Добрый день, Ваша Милость.
- Я же запретила тебе писать мне.
- Молю Вас о прощении, но я очень сильно страдаю и скучаю по Вам, Ваша Милость.
- Чтож, отлично. Страдай дальше.

Ее аватарка исчезла, похоже, это блок. Позвонить ей на этот номер было невозможно. Лишь еще через две долгие серые недели она удалила его из игнора и написала ему.

- Сегодня в 21 ко мне.
- Да, Ваша Милость. Добрый день, Ваша Милость. Счастлив, Ваша Милость!!! :))

***

Анна полулежала на большом кожаном диване в красном вечернем платье и улыбалась, потягивая виски. Он давно не видел ее такой... живой, хотя, в последнее время - он и так нечасто ее видел.

- Вы ослепительны, Ваша Милость!
- Сегодня, особенный день, вещь. Ты рад?
- Да, Ва...
- Заткнись, мразь. Я двадцать лет ждала этого дня и вот - это случилось. Но я... ничего не чувствую. Так не должно быть, это несправедливо, - ее красивое лицо на миг исказила гримаса боли.

- Я могу Вам чем-то пом..
- Просто заткнись. Этот безумный ублюдок свел мою мать в могилу, я ненавидела его всю свою жизнь... и вот, сегодня, он наконец-то подох, подох, как собака в говне и нищете... но мне все равно. Почему? Почему?!! Это все он!! Он специально ждал, чтобы подохнуть так не вовремя, когда мне уже станет все безразлично...

Он постарался вжаться в пол и не издавать ни малейшего звука, ожидая окончания этой чудовищной бури. Затем Анна замолчала, уставившись немигающим взглядом в угол комнаты.

- А теперь с тобой. Я тебя отпускаю.
- Но, как...
- Вот так. Пошел вон.
- Я же Ваша вещь.
- Ты больше не нужная мне вещь.
- Но 8 лет...
- Больше ни слова, уёбывай.

***

Он убеждал себя, что это случилось на эмоциях, что он ей нужен, ведь столько лет нельзя просто так перечеркнуть в один момент. Пробовал больше работать, но боль от утраты части себя нельзя было заглушить ничем - он мог часами сидеть в машине с включенным двигателем, погруженный в воспоминания.

По вечерам он лежал на диване, перечитывая сообщения их переписки, пересматривая фото Анны, и плакал, заполняя тягостную пустоту своей жизни дешевым разведенным спиртом, не зная - увидит ли ее еще когда-нибудь. Ни разу за полгода он так и не решился написать Анне - больше всего на свете боялся, что она его заблокирует, а так у него хотя бы была надежда.

***

Он привязал хорошо смазанную мылом веревку к крючку на потолке кухни, проверив ее на прочность. Придумать что ей написать, но в голове как на зло - была лишь пустота. Налить выпить, но граненый стакан, выпав из рук, покатился под стол. Протяжно вздыхая от боли в спине, нагнулся подобрать - у него недавно обнаружили рак позвоночника. Налив третий стакан, поставил его на стол, любуясь ее фото в телефоне. Господи, ну как же она красива!

- Добрый день, Ваша Милость. Я не могу без Вас жить, хотя мне и так осталось очень немного. Решил ускорить неизбежное, поэтому хочу с Вами попрощаться. Эти 8 лет были лучшими в моей жизни, я благодарю Вас за них. Вы моя обожаемая Богиня.

- Стоп!!! Полчаса приеду.

***

Ее шикарное красное пальто и изящные черные сапоги - никак не соответствовали виду старой обшарпанной кухни с облезлыми и потрескавшимися стенами. Она долго молча смотрела на него, стоящего на стуле с веревкой на шее. Легкий кивок головой и прыжок. Он не думал, что это будет настолько больно, но проваливаясь в темную пустоту сквозь прыгающие стены - готов был поклясться, что она улыбается своими потрясающе красивыми губами.