Итак, окунёмся по самые уши в цветы, драгоценные камни и колыхающиеся плюмажи дам, то есть в наполеоновскую Францию 1811 года. Пока зазнавшийся низкорослик Буонапарт обнюхивает под хвостом у Бурбона, мировую науку вершат 3Л — Лаплас, Лагранж, Лежандр. Лагранж уже стар и циничен, троллит Боунопарта, маленький человек и большой сноб Лаплас становится графом, все оказываются при деле — месье Лагранж ставит богу прогулы на кладбище науки. Короче, кризис жанра.

Именно в этом году на окраине Парижа родился Эварист Галуа. Вместо слов — мамА и папА он сразу рассказал, чем отличается голоморфность от голономности, но сразу был бит по голожопности, чтоб не умничал. ПапА был мэр и гуманитарий, стишки пописывал.

А умничать он любил, чего стоит только то, что он бросил в лицо тряпкой преподу на экзамене в Политехническую школу, кстати он этот экзамен провалил дважды!

Прочитав две книги по математике одну синюю Лежандра и вторую толстую (Нильса Абеля), он пишет письмо со своей статьей Коши, который эту статью потерял, а попросту — выбросил, шредера ещё не изобрели. Второй раз посылает он свою статью самому начальнику академии наук г-ну Фурье, который умирает в тот же день и статья опять теряется, скорее всего в неё рыбу заворачивали. Третий раз закинул неудачник Галуа свои математические изыскания, но уже Пуассону. Тот вернул назад с рецензией: мы всей академией читали, очень интересно, но ничего не понятно!

Дальше юному Эваристу стало не до науки ибо стал он залезать в кружева панталон юной кокетке Эв Сорель, все бы ничего, но за нее он получил пулю на мутной дуэли.

Так и не знали б мы ничего про теорию Галуа, если б он в ночь перед дуэлью в тетрадку 48 листов в клеточку не записал тезисами свои математические соображения.

Галуа заложил все то, чем сейчас живет современная математика — теория групп, он предсказал существование Римановой поверхности и фактически заложил основы теории абстрактных алгебраических структур.

Не так и мало для 22 лет.