В аптекарском огороде МГУ расцвели подснежники.
И вы заметили - тотальную моду на надежду? Одежду бомж-стайл, лофты, эко-заменители мясу, меху, мечтам? Моду придумали те, у кого все есть и больше ничего не надо. Нечего больше желать. Надежда! Не будь тебя, что ещё придумать, чем оправдаться?

А пару дней назад прислали видюшку. На нем рыжая кудрявая девушка в черном платье тонкими пальцами делает невообразимо стыдное с пианино. Но так мило краснеет и исправляется, когда ей за камерой говорят:фальшивишь! Стоп, это же я, в 18.

До отъезда в Штаты у девушки две недели беготни. Складывающаяся ровненькой стопочкой жизнь - муж-Доминант по ту сторону океана, бизнес-курсы и Беверли-Хиллз, брошенная здесь привычная жизнь московской интеллигенции - не дай бог каждому. Девушка играет, играет, и поет, поет внутри надежда - неповторимая никогда.

Она сбивается, замирает, идёт, пробираясь через коробки и стопки книг на полу - ростом с нее, зашла попрощаться вместе с первой любовью в скромное жилище друга-физика, он потом поступит в Сколково, уйдет в сектанты, потому что куда ещё от физики, а первая любовь займётся нейросетями и будет работать на кгб, потому что а куда ещё от искусства; но пока они оба смотрят на нее, идущую легко от пианино к книжному шкафу.

- Ты, что, меня снимаешь? -- говорит она нежным голосом оператору, картинка пропадает.

Тогда ещё не было моды на надежду: она жила в нас, как живёт подснежник - внезапно, в разгар зимы, пробившийся сквозь мокрую землю.

Значит -- новый год на подходе, по кругу, в круге смеются двенадцать месяцев...

И

...- umer_v4era_seroglazy_korol.