- Что я захочу, когда я захочу, как я захочу. Поняла?
- Да, сэр.

Экшн начинается с вдоха на выдохе. Грудная клетка тяжело вздымается, грудь распирает ткань платья. Вера идет на подгибающихся ногах от ванной к комнате. Стандартная студия - арка вместо двери в комнату. Пять коротких шагов, и еще половина - просто чтобы отсрочить начало.

- Боже мой...

У Веры прилипает язык к небу. Она успела забыть, чтобы на нее так смотрели. Алекс смотрит. Водит глазами от макушки с растрепавшимися, завивающимся от влаги золотыми локонами - вниз к клетчатому платьицу с широкой юбкой и черным узким пояском на талии, к белым чулкам и черным изящным туфелькам. Вера оделась в стиле 30-х/40-х, нравится, дорогой?

Он не удерживается от широкой улыбки на лице, так привыкшем к жесткости.

- Идеальная американская жена с немецкими корнями.

Вера делает книксен. Немецких корней нет, есть польские, марийские, в далеком прошлом грузинские. Результатом этого взрывного микса стало кукольное лицо с ровными надбровными дугами и четко очерченными губами, одуванчиковый пух волос, маленький рост и высокая грудь. Гумберт и не посмотрит, Казанова присвистнет, Алекс поманит к себе пальцем.

Вера чувствует, как вниз по бедру ползет капля смазки. Она разрывается между желанием упасть перед ним на колени, протанцевать кокетливо навстречу или остаться на месте, провоцируя на жестокое наказание. Наконец сдается, мелкими шажками идет вперед.

Алекс легко касается ее лица, сдерживая обещание обойтись без пощечин. Они дойдут до этого. Пока же он просто гладит ее по лицу, кладет два пальца в рот, и Вера облизывает их, без всякой осторожности давя языком - видишь, как я могу?

- Дряяяянь, - выпевает он ей в ответ, - маленькая сладкая дрянь...Моя шлюшка, my sweetest slut...

Эти слова могут принадлежать герою плохо снятого порно (или пародии на порно)но никак не холодному, отстраненному, умному, выхолощенному как жесткий воротничок викторианской эпохи, Алексу. И от дикого несоответствия между звуком и образом, между произнесенным и видимым, Вера окончательно отключается от реальности.

Эффектное оружие Доминанта - первым же взглядом и действием привести нижнего в шоковое состояние. Первое, что Вам нужно сделать - снять с нижнего маску.

Верина маска - слишком взрослость, слишком умность, слишком безупречность.

Алекс освобождает ее от этого, как стягивает сначала очки с носа, потом трусики с бедер.
Веру потряхивает, будто он ее ткнул пару раз электрошокером. Та-дам... Моя любовь идет по проводам. А это он просто нажал пальцами на низ живота, разворачивая лицом к столу.

- Расставь ноги.

Холодные намоченные прутья касаются ее ягодиц, и Вера вцепляется зубами в руку, чтобы не закричать.

Свист.

- Больно!
- Да, моя радость, это больно.
- Не надо...

Она боится этого. Не боялась, срезая ветки орешника у дома, не боялась, долго вымачивая их по всем правилам, не боялась, перевязывая тесемкой и подавая Алексу, не боялась, когда селфила давным-давно, засекая ноги до крови, не капелек, но кровавых полос.

Она боится сейчас.

- Пожалуйста....
- Еще чуть-чуть, дитя.
- Нет!!!
- Да, моя девочка, да, моя умница.

Вера даже не плачет -- она ревет навзрыд, смывая слезами тщательно наложенный макияж.

Слово "девочка" - стоп-кран, повернутый до упора. Оно значит, что ее выпорят и простят. За все сделанное и не сделанное.

- Да, дитя мое...

Слово "дитя" - плотина, сметаемая бурным водным потоком нежности. Оно значит, что ею дорожат и будут дорожить дальше. Как бы она ни старалась сама себя обесценить.

- Да, любовь моя...

Слово "любовь" - апрельский ветер, врывающийся в окна дома и выметающий из углов паутину с пауком-болью, но они - мы - только что победили боль, помнишь?

Вот так! Ещё! еще, еще, - за ложь и предательство, за боль и за боль, и чуть не за смерть, и уже за жизнь - живи, живи, дыши, со мной, без меня — всё равно... Живи!

— Нет!!!

Слышу, чувствую, вижу, - твое дыхание, твои метания, твои воспаленные рубцы. Потерпи, еще усилие, любовь моя, дитя мое, еще раз!

- Не на...

Мы уже были, но нас пока нет. Стены цивилизации рухнули под натиском варваров, и город померк. Мира нет тоже. Есть только туман перед твоими и моими глазами, алое пульсирующее облако хаоса, затягивающее нас воронкой в черноту и тяжесть, она пульсирует, все быстрее и быстрее, руки дрожат... Сейчас!

Мир рождается на их глазах. Солнце брызжет из-под Вериных век, отражается в глазах Алекса, рассыпается по всей земле во все пределы мириадами атомов-новых цивилизаций. Алекс подхватывает ее - притискивает к стене, Вера колотится огромным сердцем. Пять метров сквозь арку между прошлым и будущим, пять шагов до кровати, пять последних ударов о стенки груди.

Слово "моя" - выдох Бога, смотрящего на свое творение.

Экшн заканчивается, плотину уносит, они лежат на ней, и злая, бурная, апрельская вода вымывает последний песок из руин, оставленных варварами.

Они слушают один ветер на двоих.

-То, что ты хочешь...когда ты хочешь...кого?
- ...да, хорошая.