Однажды она захотела клеймо. Следы еще не успели сойти - с прожилками, красииивые, - тянула, оглядываясь на него из глубины холла, из зеркала, - отпечатавшиеся пальцы, кленовым листом прилипшие к коже-стеклу. Следы еще с сессии не сошли, а уже захотела клеймо.

Его передернуло. Он был мягок и спокоен, из тех, с кем матери спокойно отпускают дочерей хоть в театр, хоть в гости с ночевкой, и беспокоятся только о том, в правильном ли белье дочери едут... Одна она знала, что скрывается за этими умными светлыми глазами, с какой нежностью он гладит веревки, как любит ее обмороки Но одно дело - царапины, синяки, рубцы - прожилки на упомянутом листе, кольца на дереве ее жизни, другое - клеймо.

- Это больно, Малыш.
- Я хочу иметь что-то навсегда. Тату стирается. Не труднее чем паспорт сменить, развод оформить, ну ты же знаешь. А я хочу навсегда.

- При желании можно и кожу пересадить, было бы это желание...
- Знаю. Просто с клеймом ты не уйдешь, оно же не только на мне, тебя привяжет.

И он сдался. Долго перед этим жалеючи смотрел - да все ее Верхние так смотрели, она уже привыкла. С виду нормальная, и находили поначалу ее нормальные, без всякой бутылочной зелени-пустоты в зрачке, без осколков, там же застрявших, но потом она отплывала от берега нормальности и заканчивалось все со всеми именно на понимании : далеко, не догонят.

Но он еще пытался.

Эскизы нашлись почти сразу: первый - очень простое, без завитушек, прямое, несгибаемое; второй - захлебнулась восторгом - состоящее не из перекладин, не завитушек, а терновых ветвей - "А".

Он, конечно, выбрал первое - перекосившись на второе. Библейское ли отозвалось в нем, или понимание того как жуткое новое в крови на истерзанной коже будет смотреться, но пришлось отказаться от терна, - жаль...