Полдень. Палермо. Изнемогающий от жары, я шел через июль и пригород, вверх, вверх узкими неудобными тропками. Мне не хотелось отвечать гудящему от звонков мобильнику- я прислушивался к гудению насекомых, ни переходить на автостраду, в надежде поймать машину из Монреале в Корлеоне. Мне гнало вперед предчувствие, сопротивляться ему казалось кощунством.

Видите ли, я в принципе не испытываю предчувствий, чувств и эмоций. Сны не снятся, голос интуиции не слышится.
Я человек нормальный, а то, что большинство принимает за странности, всего лишь часть джентльменского набора. Ну как покер, если вы понимаете о чем я. Покер я люблю больше чем преферанс - элемент случайности в моем упорядоченном мире гораздо значимее логики. Упорядоченность, она ведь про тактику, а случайность - Big Bang, часть стратегии.

В то лето мне исполнилось 42, и жизнь моя начала стремительно терять смысл. Я давно добился поставленных целей, наслаждался покоем, пока однажды влажным душным утром не проспал тренировку. Внезапно закололо, заколотилось сердце.

Взяв бутылку с водой, я вышел из дома, пошел в никуда. Мне было всё равно. Темно-зеленые изломанные склоны холмов напоминали о чем-то, и предчувствие волокло вверх.

На одном из поворотов, по которым машины проезжали с особенной аккуратностью, стояли у обочины велосипед и она. Так грустно. Я остановился полюбопытствовать - она, еще не узнанная, со спины ужасно напомнила мне Франсуазу Арнуль - был такой фильм с Жаном Маре, Dortoir des grandes, "Спальня старшеклассниц", детектив. Девушка оборачивается, смотрит через плечо, герой улыбается ей в волосы, забыв об обстоятельствах дела, буквально на мгновение - но стряхивает с себя морок.

От солнца она закрывалась шляпой с большими полями, удивительно шедшей к ее не изменившимуся, юному лицу. Или мое сознание заменило картинку?

Она повернулась, спокойно кивнула мне, будто мы расстались вчера : - Добрый день, дорогой сэр. Я совершенно запуталась.
- Здесь надо жить, чтобы не путаться даже с навигатором, - ответил я, хотел подойти, но что-то удержало на месте - усталость от жары клонила в сон. - Куда Вы направляетесь?

- Почти библейский вопрос, - смеется, и солнце играет на ее лице, оставляет на переносице веснушки косой полосой. - Просто гуляю.

- По жаре? Хотите куда-нибудь дойдем и пообедаем? - я тоже ответил так, будто не было этих лет.
- Я по-прежнему питаюсь амброзией.
- Тогда прибавим к ней виноградные нотки?

В небольшом заведении, очень простом и безыскусном, за двумя бокалами - я заказал все то же, что много лет назад ( почему, почему она не изменилась?) - хозяин проводил нас странным взглядом, хотел было выйти из-за стойки - но только посмотрел на меня со смесью жалости и страха.

Она спрятала улыбку как карамельку за линией губ, когда услышала заказ. И тут же повернулась в зал на звуках характерного русского акцента.

Юная девица за соседним с барной стойкой, у которой мы сидели, столиком со славянским вздёрнутым носиком заказала чуть ли не половину меню, попутно рассказав сидевшему напротив нее, не рядом, молодому человеку, неуклюжему и погрустневшему уже на втором десятке названий, о всех ее бывших и о том, как каждый из них был от нее без ума. Говорила девица по-английски и плохо, но быстро, и моя спутница, поначалу глядевшая на нее недоуменно, тень высокомерия пролегла пару раз по ее заострившимся скулам, уже с сочувствием смотрела на молодого человека.

- Знаете, - голос ее от алкоголя понизился на тон, мне пришлось придвинуться ближе, - как можно определить по девушке на свидании, что ей нравится мужчина? Девушки перестают есть. Они могут куснуть яблоко, положить в рот ягоду. Но при этом, возможно, даже не будут говорить. Они пожелают целовать спутника, не есть, не говорить. Заткнуть рот поцелуем. Это желание сильнее голода. Хотя вам, брюзжащий римский друг, глубокому старику, оно уже не ко времени.

- Вы остались провокаторшей.
- Да-да... - сказала она, глядя сквозь меня в далекое окно, - что до вина, часа свидания на патио, закусок и танцев, оно ведь исключительно антураж, декорации, призванные хоть как-то заполнить сцену, придать этой сцене, голому инстинкту, оттенок цивилизованности.

- По-прежнему зависаете?- я тоже посмотрел куда и она, выходить обратно на жару мучительно не хотелось.
- Меньше. Я думаю об инстинктах, о том, что я Вас непреднамеренно спровоцировала на первой встрече, и тогда Вы мне сказали, не меняя голоса...

- Юная леди, Вы же знаете, что это ресторан при гостинице? Мне достаточно отвести Вас наверх, а там никто не помешает преподать урок хороших манер.

- Вы слишком нервничали, сэр, хотя пытались это скрыть.
- Был ослеплен. Повержен. С первого взгляда, извечного взгляда.
- Полноте. Ложь слишком восхитительная, чтобы в нее поверить.

Девочка уже цокола каблучками к выходу. Ее спутник медлил, наконец, не положив чаевых, вышел и он, пошел пешком, хотя чаровница уехала минутой ранее на такси.

Она посмотрела им вслед, я жестом попросил повторить.

- Было больно.
- Вы сами меня просили.
- Я не просила Вас уходить.
- Вы сказали, что выходите замуж. Сидели вплотную, в тот день были без чулок, но закрытых туфлях, глупая девчонка. Натерли ногу. Вы сидели, боком, вскарабкавшись не без моей помощи на барный стул, зависнув - Ваше выражение- и сказали, что выходите замуж. И что предупредите, когда точно.

- Какого черта Вы исчезли со всех радаров на целый месяц ДО этого сообщения? Редкая переписка не в счёт. Вы ждали, что буду по Вам тосковать?

- А Вы хотели счет уравнять?
- Я бы проиграла, Вы гроссмейстер. Я хотела, чтобы Вы просто знали. Что есть мужчины... что Вы не единственный мужчина в мире! Но с тем типом не получилось - и это Вы заранее знали тоже.

- Мне тогда все надоело. Вы надоели, я от Вас устал, Вы дурочка. Вы красавица. Но Вы отвратительно глупы. Вы всех жалеете. Особенно компенсаториков с БДСМ-сайтов. Зачем?

- Если бы Вы жили веком раньше, - сказала она с плохо скрываемым презрением в голосе, - я хотела сказать все эти годы, да, если бы Вы жили тогда, Вы бы преуспевали - с Вашей нетерпимостью к иным взглядам, возрасту, внешности, отличной от стандартов, мышлению, неукладывающемуся в стереотипное. Вам бы очень пошла форма палача, отвратительное Вы, опоздавшее чудовище.

- Нет, - сказал я, зная, как она отреагирует, - я был бы работником умственного труда, подводил идеологическую базу под каждый указ о ... специальных мерах.

- Это мерзко, - ответила она глухо, в темно-зеленых глазах горел огонь. - Мерзко.

Я отвесил ей пощечину. Хлесткую - голова мотнулась, сильную - на незагорелой до странности в середине лета коже вспыхнул след. И еще одну. И еще.

В заведении никого не было. Даже хозяин ушел куда-то.

- Разучилась со мной общаться?

Она не закрывалась, только опустила ресницы. Я взвешивал каждую оплеуху в ладони. Когда я закончу сегодня вечером, она будет в привычном мне виде - прелестном - попа в синяках и красные щеки. Как и следует.

- Скажи вслух, что я прав. Что я был прав все это время. Скажи: ты был прав.
- Вы...
- Ты, - ласково, нежно я дотронулся до веснушчатого носика.
Она потерлась о мою руку по-кошачьи.
- Ты..., - и замолчала.

Она должна была сломаться, думал я. Прошло много времени. Предчувствия и случайные встречи доканывают романтические натуры. Опять же, голод и инстинкты, не я начал, прошу заметить. Теперь она носила кольца на обоих безымянных, хотя я чуял ее одиночество, как хищники чуют кровь. Я ждал, смотрел в ее глаза, раньше напоминавшие мне море до самого горизонта, сумрачный лес...

Вздохнула: - Вам разве никто не нужен?
- Что?
- Тому, кто уходит по правде, честно, не нужен никто. Потому что не могут понять и помочь уйти. Уходить от людей и из жизни надо, по-хорошему, одному, иначе дело - Ваше собственное- не сделается, долг не будет отдан.

- Тебе что, мало?

Я не хотел философствовать. Ее ветер раздувал мое пламя. Инстинкт, говорите? Вот женщина, вот мужчина, в конце концов в таком деле как наше - проще уже не бывает. Я назначал правила, она их придерживалась до поры, а потом все пропало, потому что нарушила правила она, не я. Набор лишился важной детали, в нем зазияла дыра.

Она смотрела на меня, неверяще качая головой. Июль. Солнце. Если выйти вечером к океану... Дорогая, мы оба прожили эту долю.

И тогда я без страха понял, почему годы ее не изменили, зачем она пришла.

- Был ли я прав?- переспросил я ее почти шепотом.

Она печально улыбнулась, не размыкая губ.

На барной стойке перед нами растекалась лужица воска от свечки - так время текло от нас, размывая очертания событий и лиц.

В принципе, в общем, в главном, я ведь не испытываю предчувствий, эмоций, чувств. Может быть, ошибка крылась именно в этом. Но их было много, деталей набора, как тут уследишь?

Мобильник перестал разрываться гудением. На пол сквозь ставни ложились косые тени, день клонился к закату.

Я встал, отодвинув стул, тот упал с грохотом, и сказал:
- Ну что же, юная леди, ..