Слабые безвольные фразы шевелят ручками, прыгают из шляпы, подбираясь ко мне ползком. Я не шевелюсь.
Друг, твои гончие уже давно добрались до моих руин, твои знаменосцы на подступах. Стены старого города не были достроены когда-то - а теперь разрушены холодом и временем. Я лежу у его подножия и не шевелюсь, надеясь, что не заметят.

Когда-то из хаоса возникло время. Его Создатель не знал, насколько оно - долго. Камень, обросший мхом. Море, облизывающее песок. Деревья, рассекающие небо на полосы. Я здесь - есть. Я окидываю сущее, насколько хватает взгляда. Циферблаты часов, длинные коридоры, скрипучий линолеум, справки о смерти, справки о жизни.

Я ничего не жду, но время течет так медленно, что внутри даже боль созревает годами и не лопается, не лопается, не лопается - только трескается кожица на плоде, трескается в груди, ломая ребра.

Берега твоей родины остаются далеко позади. Запомни все мои родинки - все до единой. Найди меня по их созвездиям.

---

Жутко хочется курить.
Страшно хочется - ни о чем не думать. Дико хочется - любить.

Бьет меня изнутри боль - мертвой водой, ей возрождают, не залечивают раны. Я сжимаю пальцы под столешницей - загадываю желания и еще, чтобы не закричать от дрожи насквозь. Образы прошивают насквозь. В снах становится хуже, потому что не скрыться.

- Нет, - говорю я медленно в снах-диалогах. - Нет, нет, не так. Нет, я не испытываю неприязни. Хочешь правду? Вот она. У меня никого не было, пока тебя не было. Я переболела и заболела снова. Я готова отдаться сейчас кому угодно. И тебе, если ты так хочешь.

И вцепляюсь в длинные ключицы, теплые плечи, ногтями, до крови, с одной мыслью - хоть бы он испугался этого животного бешенства, круговорота эмоций, которые он никогда не понимал, и ушел окончательно, не тревожа меня больше.

Но он впервые не боится - а подается навстречу, как солнцу, как теплому весеннему ветру, как морским волнам.

Но я не солнце, не ветер, не море. Я просто женщина. Я женщина, нелюбимая настолько, что готова лечь под первого желающего меня встречного. Под кого угодно, как угодно.

И тогда я отстраняюсь - чувствуя что горечь, стыд, еще неушедший жар сминает меня внутри, оставляя вместо чувств пустыню.

- Тебе не все равно, - говорит он и смотрит непонятно, - тебе не все равно, и если бы ты знала, как я этому рад.

---

Друг, мне очень больно, но я свыклась с этой болью, как свыкаются с сорной травой и опавшей листвой садовники. Я лежу у стены, и небо заглядывает в щели на каменной кладке. Я лежу и не шевелюсь. Мои фразы лежат рядом окуклившимися бабочками. Я жду, когда родник у стены забьет живой водой, залечивающей раны.

Когда твои люди найдут меня, пусть не тревожат.