1. Vale et te amo!
Если Вы читаете этот файл, значит, меня больше нет. Я не могу и не хочу более навязываться Вам – но и жить без Вашего присутствия больше не хочу.

А хочу Вам сказать вот что.

Послушайте сейчас – я верю в самое светлое, что в Вас есть.
Не знаю, какая у Вас жизнь будет дальше, но пожалуйста, прошу не выдавливайте из себя все человеческое. Вы агностик, не атеист. Подумайте – что, если там все ж таки что-то есть? Так зачем прожигать и сжигать земную жизнь?

Пожалуйста, будьте мудры в снисходительности, не равнодушии!- к тому, что кажется вам недостатками у людей. Не добреньким, а мудрым. Не уменьшившимся, но принимающим свою жизнь в этом мире сообразно своему росту, своему уму.

Наша общая знакомая спросила меня: как ты можешь его любить? любят ведь людей, а он…

Да, Вы человек. Вы один из самых умных, замечательных, сильных людей, которых я встречала. Вы талантливы, одарены. Вы так много можете сделать для других! Не обижайте, не презирайте тех, кто слаб на ваш взгляд. Не пользуйтесь людьми, как вещами, умоляю Вас. Нестерпимо больно было– помните наши диспуты – даже не за тех людей, кого Вы осмеивали – но за Вас. Как Вы, тонко-наблюдательный, можете быть таким язвительным, злобным- и мелким. Мельчающим на глазах, тающим от нападок на других. А можете поступать совсем иначе, помогать другим, и возвыситься за счёт добрых дел.

Как-то Вы сказали: самоубийцы делятся на две категории: тех, кто планомерно готовится к смерти, серьезно подходя к вопросу, и те, кто нарочито лезет в петлю, надеясь, что их спасут. Я из первой категории. Долго готовлюсь.

Ну вот, вот дела и подошли к концу.

Спасибо Вам. Я так много с Вами улыбалась и смеялась.

Нет, не влюбилась – это любовь просачивалась постепенно.

Будьте счастливы.

Всегда Ваша,

---

2.

Говорю с тобой о тебе. Говорю, а ты молчишь. Не думаю, работаю, как работал, как машина - но засыпаю и в снах бесконечно говорим о тебе.

Хоть умри - но нужным не будешь, если не любят. Это не километры с часовыми поясами - нет, другая стена.
Больные глаза - и торшер со стола высвечивает в них не замеченные ранее сумасшедшие огоньки.
Дурацкая привычка менять анкету и посты - дурачок, понимаю же, что не нужно. Я тебя освободил - а ты осталась, во мне самом. Никто не поймет меня, как ты. Никто не поймет тебя, как я. Никто.

Работаю как машина, машина едет, снег. Метель бешеная. Хочется спать, нельзя. Степь шумит, как твой обожаемый океан. Снежинки падают на щеки, застревают в щетине, снова забыл побриться, щекочут как твои волосы - падают на мое лицо. Ты рядом, всё равно. Ты рядом.

Я тебе нужен? Отпустил, затем, что тебе было нужно. Напрасно. Не должно. Зачем я тебя берег? Надо было на плечо, ты бы сопротивлялась, сильная. Хрупкая. Тревожная. В глазах сумасшедшие огоньки. Я тебя - не боюсь.

Кому пишу? Тебе, не тебе. Всем. Тебе лучше?

Снег, снег падает... Здесь, малыш, много снега, уже целые сугробы. Я строю дом. В доме будет камин, собака, одна большая комната на первом этаже. Шкура на полу. Помнишь? Это моя шкура. Я ее содрал с себя. Почему у тебя были настолько сумасшедшие, больные глаза?

Зачем отпустил... Хрупкая. Боялся сломать. Побился в стену, не открыла. Бред какой-то. Зачем эта стена? Оказывается, дурачок. Оказывается, все еще жду. Возвращаюсь в город и жду дурачком. Понимаю разумом - и разумом не понимаю. Как?! Не отвечаешь - не нужен. Сама не пишешь - не нужен.

Ты будешь без меня жить, ты сможешь.

Если бы ты тогда не сказала, что любишь - всё равно. Я же всё видел. Огоньки ни при чём, ты на меня смотрела - не требуя, не прося, принимая. Ты не раздражаешь, ты бесишь. Убил бы. Если б знал, что тебе мертвой лучше, ради тебя.

Если б знать, что тебе так лучше.

Степь шумит как океан, невыносимая осень. Всюду ты, везде, везде твой голос. Скорее закончить, скорей обратно, где ты на другом конце города, далеко. В городе- миллионнике мы с тобой рыбы в океане. Если уйти на самое дно - ты меня не достанешь.

Не нужен, не нужен, не нужен.
Не нужен - ну значит не любят. Почему ты не понимаешь?
Дурачок.

В блоге скрываю - ты заходишь онлайн иногда, тогда приоткрываю на мгновенье, а зачем, всё равно не прочтешь.
И тогда стиль меняется, тогда обычным почерком: нельзя ждать, нельзя надеяться, из вышедших сроков. Скоро будет город. На подъезде понимаю: мы для него чужие, никому нет дела, ни до тебя, ни до меня. А ты? Ты отрезанная часть тела. Живут люди после операции, ничего. Не такая уж важная часть. Не моя.

Неистребимая...Волосы падают с лица на мое лицо - опираешься на локоть, воет за окном метель, это только метель, малыш. Больные сухие глаза с сумасшедшими огоньками.

Зеро. Зеро.
Убил окончательно.
Только бы знать точно, что ты счастлива.
Ответь.

---

3.

Ныла щека, словно ее по наждаку поводили - неосторожно Ло уснула прямо на смартфоне, не выпуская его из рук.

Она забыла вчера задёрнуть шторы - и солнце стучалось в окна. Птицы уже не пели, и никто не боролся с ветром, только внизу надрывалась газонокосилка.

Первый день каникул.

Она не успела отправить сообщение, как выяснилось. Уснула после ванны, никуда не пошла, забудут на тусовках? Так к лучшему.

Ло очень нравилось говорить 'к лучшему' - внезапно эта фраза лишилась мученической обреченности и обрела надежную силу.

Все было просто. Любишь - говори об этом. Добрым утром или ласковым словом. Вниманием, участием, поддержкой. Не любишь - не говори, замри в стагнации, забудь.

Не любишь и страдаешь от того? Проси о любви. Не у предмета - у самой любви.

Ло, в старых джинсах, ненакрашенная, простая, двигалась по бульварному кольцу. Страхи ушли, куда ночь, туда и сон.

В руке у нее был второй по счету кофе. Уши свободны от наушников. На душе радостно.

Единственный, мимо которого Ло прошла, даже не заметив, не узнал ее, только улыбнулся, потому что и у него было солнечное утро, впервые за много дней лишенное тревог.

Улыбнулся ей, неизвестной, симпатичной, да и пошел своей дорогой.

---

Зеро.
Зеро.
Ваше сообщение не прочитано,
был в сети давно,
была в сети давно.