- Эх ты, Лапоть.- с удивившей его самого нежностью дормидонтий Игуан сказал котенку. Котенка ему хотелось лапать, но прежде предстояло разобраться, откуда он взялся на дормидонтской яблоне.

- Ты специально на яблоню залез или случайно? - спросил Игуан, наблюдая, как деловито котенок вытер мокрые от слез усы и начал вылизываться.

- Случайно, по случаю - ответил тот, высунув язык.
- По какому случаю?
- По специальному, - вздохнул котенок. - Иду я по дороге, вдруг вижу - яблоня. А я голодный и худой как спица...

- Ну не такой уж ты худой, - с сомнением покачал головой на лоснящиеся бочка котенка.
- Значит, я толстая, да?!! - грозным шепотом уставилась на Игуана кошечка. Все-таки это она, сразу не догадаться, что-ли, по платьицу. Игуана оправдывает только то, что он раньше с котятами не очень - точнее, очень не дружил, ещё точнее, и не видел их нигде кроме книжек со сказками и картинками. Там котята, домашние и обласканные, покоились на бархатных подушках, с маленькими коронами на голове. А тут...бантик и платье мятое.

Тем временем котенок осторожно приблизился к Игуану и потерся о его пупырчатую морду своим пушистым бочком - попутно замурчав, как маленький электрический обогреватель.

И стало Игуану так хорошо, что он смирился даже с обломанными ветками у яблони, хоть и намеревался ими котенка - до вот этого мурчания - примерно отшлепать. Для примера, как не надо.

И тогда он решил назвать котю Ластиком - потому что ласковый и ластится.

Так они завелись друг у друга - хотя котенок и любил говорить, что это он завел Игуана, испустив зов, - и стали вляпываться во всякие истории, потому что ляпали часто глупости.