Рядом валялись разодранные в клочья мокрая майка и мужские трусы, тоже почему то мокрые. Девушка гладила рукой ушибленную ногу и смеялась звонким, заливистым смехом, плавно переходящим в истошное лошадиное ржание.. А он, тоскливо мыча и вытаращив глаза-блюдца, после удара девичьей ножкой по его железным яйцам, с ужасом наблюдал, как они, разбитые всмятку, медленно стекают по ногам белесым, поминальным киселем… единственная мысль пульсировала в его, наполовину вынесенном мозгу : «эхх, не будут по утрам будить окружающих мои муды своим стальным, мелодичным звоном. Хорошо, что живой … а как же теперь любить ?? да, ну и пОхуй!» но по хУю было уже совсем не больно….