По мотивам вот этого поста Вольный Садист граф Неведомый
Один из моих любимых писателей - Артур Шницлер. У него есть прекрасный рассказ под названием «Пастушья свирель» Он довольно длинный, кому интересно - тот найдет и сам прочтет, поэтому приведу лишь отрывки из него:

«…— Нисколько в этом не сомневаюсь. Но пойми же наконец, что для меня это уже ровно ничего не значит, да и не может значить — теперь, когда в тихий полночный час на меня снизошло откровение и я понял, что на самом дне твоей души таятся дремлющие, еще никем не разбуженные силы. И дабы вновь обрести утерянный покой, я должен дать выход этим силам; вот почему я решил, Дионисия, отпустить тебя на все четыре стороны.

— Отпустить? — в полной растерянности повторила Дионисия, широко открыв глаза от изумления.
Но Эразмус твердо продолжал:
— Выслушай меня и попытайся понять. С этой минуты я отказываюсь от всех моих прежних прав на тебя — от права предостерегать, удерживать, наказывать. Более того, я даже требую, чтобы ты без оглядки отдавалась любому мимолетно вспыхнувшему желанию, любому поманившему тебя соблазну, как бы далеко это тебя ни завело. И клянусь, Дионисия: ты можешь уйти из этого дома, куда захочешь, когда захочешь, с кем захочешь, можешь вернуться завтра либо через десять лет, королевой или нищенкой, сохранив свою женскую честь или утратив ее,  — твоя комната, постель, одежда будут всегда к твоим услугам и ты найдешь все таким, каким оставила; я же остаюсь здесь, но ждать тебя не обещаю. Клянусь, что, вернувшись, ты не услышишь от меня ни упреков, ни вопросов.»(с)

И финал:
«…. — Значит, тебе известна моя жизнь?
— Ты прожила ее под чужим именем, но я знаю о тебе все. Постигшая тебя судьба была слишком необычной, чтобы пройти незамеченной, а из всех живущих на земле женщин лишь тебе одной могла она выпасть на долю. Добро пожаловать в мой дом, Дионисия.

— Ты приглашаешь меня в свой дом? И я не внушаю тебе отвращения?
— Ты жила, как жилось, Дионисия. И сейчас ты выше и чище тех, кто живет, задыхаясь от подавляемых желаний. Ты познала свою душу. Отчего же я должен испытывать к тебе отвращение?

— Я познала свою душу? Я знаю о себе столько же, сколько знала в то утро, когда ты прогнал меня. В тесных рамках установленных тобою обязанностей мне не было дано обрести себя. А в той исполненной соблазнов бесконечности, в которую ты меня толкнул, я могла лишь себя потерять. Но душу свою я так и не познала.

— Что с тобой, Дионисия? Уж не хочешь ли ты, неблагодарная, упрекнуть меня в том, что я отважился на шаг, на который не решался еще ни один мудрый влюбленный и ни один влюбленный мудрец?

— Ты — мудрец? А ведь не понял же, что каждому человеку отмерена в жизни лишь узкая полоска для того, чтобы он мог познать себя и исполнить свое предназначение? И что только там неповторимая тайна его естества, появившаяся вместе с ним на свет, созвучна высшим законам небесного и земного мироздания? Ты — был влюблен? А ведь в то давно минувшее утро не спустился же в долину, чтобы разломать на куски свирель, которая грозила совратить любимую тобой женщину? Твое сердце билось вяло, вот почему ты отпустил меня на все четыре стороны, вместо того чтобы ринуться за меня в бой, который в то время еще можно было выиграть; а твой ум задохся в цепких объятиях хитроумных словосплетений, вот почему ты вообразил, будто вся полнота и сложность жизни во взаимовлиянии и противоборстве бесчисленных сил могут уложиться в прокрустово ложе одной-единственной формулы. — И она повернулась к выходу.

— Дионисия! — крикнул ей вслед супруг. — Опомнись! Треволнения бурной жизни помутили твой разум. Здесь ты вновь обретешь покой и ясность души. Разве ты забыла? Комната, постель и одежда к твоим услугам, и клянусь, что ни единым упреком или вопросом не омрачу твоего существования. Здесь тебе ничто не угрожает, а там тебя на каждом шагу подстерегают опасности и смерть.

Уже в дверях Дионисия еще раз обернулась:
— Мне безразлично, что ожидает меня там. Я уже ничего больше не боюсь. Ужас внушает мне лишь мысль о жизни под одним кровом с тобой.

— Под одним кровом со мной, Дионисия? Уж не боишься ли ты, что я могу когда-нибудь позабыть о данном мной обещании? Успокойся, Дионисия: здесь царит разум, а где разум, там мир.

— Вот ты сам и назвал причину моего бегства. Если бы ты содрогнулся от ужаса, увидев в моих глазах отблески пережитого, я могла бы еще остаться, и наши души, может быть, слились бы воедино, очистившись в пламени неисчислимых страданий. Но лик твоей окаменевшей в бесстрастии мудрости для меня куда страшнее, чем все маски и чудеса этого мира.

Сказав это, она повернулась и, ни разу не оглянувшись, начала спускаться по винтовой лестнице. Быстрыми шагами выйдя из дома, она вскоре растворилась во мраке ночи, раскинувшей над равниной свой звездный шатер.» (с)