Не знаю, что может сподвигнуть девушку прочитать целиком эту глупость. Мне кажется, единственный шанс — если зацепит анкета, но никак не наоборот — чтение этого поста не повысит интерес к анкете. Но, в любом случае, мне было интересно побродить в переулках своего сознания и узнать о себе кое-что новое. Было бы увлекательно с кем-нибудь вместе совершить путешествие на край сознания (получилась не самая удачная аллюзия на Селина), только подозреваю, что это гораздо сложнее, чем совершить путешествие под юбку.

Но раз в «обычной жизни» я не смогу обсудить и малой доли описанного, размещу это здесь.

Трудно не задаться вопросом, что меня сюда привело, и не начать после этого искать на него ответ. Я, в отличие от многих, не склонен слепо доверять учению Фрейда, но, столкнувшись с ним, волей-неволей начнешь искать ответ на вопрос в своем детстве. Туда же ведет моя любовь к порядку, в данном случае, хронологическому.

Правда, данные психологии (настоящей, а не популярной с доморощенными гуру и всякой желтизной) говорят, что к воспоминаниям нужно относиться очень аккуратно. Наш мозг их перезаписывает каждый раз, когда они приходят на ум, и о точности перезаписи можно только догадываться. Но всё-таки примем во внимание, мою хорошую память и критическое мышление и попробуем что-то извлечь из детских глубин.

Набивший оскомину эдипов комплекс исключаем сразу. Если я к кому-то и ревновал маму, то разве что к старшему брату, но у него поводов для ревности было гораздо больше, как и у всех старшеньких.

Зато при мысли о фемдоме на ум сразу приходит садик. Я в него ходил всего год, но это года хватило, чтобы позже с иронией сравнивать его с концлагерем. Фемдом тут пока ни при чем, и вообще садо-мазо я не люблю.

Кажется, это случилось в начале моего садиковского сезона. Я сижу за столом, рядом со мной три девочки, одна из них говорит мне: «Сейчас мы тебя больно ущипнем, и ты сильно заболеешь». Она щиплет меня за кисть, и ее примеру следуют две другие. Едва ли это было больно, но я ужаснулся от того, что буду болеть. Мне кажется, эта история повторялась еще пару раз, но потом я уже сидел с другими детьми.

Честно говоря, при всем своем садомазохистcком контексте, эпизод не выглядит особо мотивирующим, если не считать того, что это первое прикосновение ко мне девочек. К тому времени у меня было уже 4 двоюродных брата и главным друганом был сосед-одногодка, а двоюродных сестер и подруг не было, и методы практические обхождения с девочками оставались неизвестными. Но влечение имелось в полном соответствии с анекдотом, в котором в младшей садиковской группе четырехлетние отличаются от трехлетних тем, что их «на баб тянет». Эпизод не кажется особо перспективным, но уделим внимание ее участницам. В конце концов, они верхние леди и нельзя проигнорировать их личности без рассмотрения.

Первая из них оставила в моей памяти настолько маленький след, что я даже не помню, как ее зовут. Буду звать ее Желтая. При мысли о ней в памяти всплывает феминизированное лицо ее старшего брата Коли почему-то с желтым отливом. С Колей я потом пересекался в школе, когда его оставили во втором классе на второй год, а «на его место» взяли меня. Видимо, все попытки что-то еще вспомнить про Желтую будут перекрыты ассоциациями с Колей. Если ради потехи попробовать изобразить каждую из трех девочек в виде составляющих БДСМ, то Желтая станет воплощением СМ. Но это, скорее всего, тоже влияние воспоминаний о Коле, который видится мне таким типичным крестьянином из русской литературы XIX века — грубым, но тяготеющим к справедливости. Приходится сделать вывод, что Желтая нам не помощник и последовать дальше.

Вторую звали Оля. Она была дочкой маминой коллеги, и, когда она меня щипала, я должен был подумать что-то вроде «И ты, Брут!» К тому же я уверен, что инициатива меня ущипнуть исходила или от Желтой, или от нее. В последнем случае параллель с Цезарем только усиливается. Больше из садиковской жизни я про Олю ничего не помню, но мы иногда пересекались потом. Только когда в юности мозг автоматически делил всех девочек на «секси» и «не-секси», большинство попадало в первую группу, а Оля — неизвестно почему, во вторую. В старших классах был еще эпизод, связанный с ней. Немного эротический и немного про Олю. Одно время, возвращаясь домой со школы, мы с ребятами встречали соседа Саши, моего одноклассника, и перекидывались с ним несколькими словами. Соседу было лет двадцать, и иногда он делился своими подвигами. Как-то он увидел на параллельной улице Олю, указал на нее и похвастался, что недавно добился от нее оральных ласок. При этом она извинилась, что делает это не очень хорошо, потому как он у нее только второй. Не знаю, сколько там было правды, а сколько вымысла, но здесь это и не очень важно. Конечно, я бы не отказался оказаться на месте соседа, но, насколько помню, ревности и других особых эмоций эта история у меня не вызвала. А значит, Оля и фемдом — в моей голове «две вещи несовместные». Поэтому упомяну, что Оля сейчас замужем и родила двух детей, и пойду дальше.

Третью звали Наташа, и тут начинаются чудеса психоанализа. Когда я вспоминаю о ней, на ум приход такой эпизод. Я у бабушки, мне 5 — 6 лет, и я... слизываю остатки сливочного масла. Бабушка считала масло очень полезным, а я отказывался есть его в любом виде. Пока она не услышала, что чей-то внук ест его в первозданном виде прямо в упаковке. Невероятно, но со мной этот трюк тоже прошел, хоть и несколько раз. Интересно, что сначала, пока масло было холодное, я слизывал его жадно, а под конец оно начинало таять и вызывать мое отвращение. У читателя должен был назреть вопрос: «А причем здесь вообще Наташа?!» Толком непонятно, но этот эпизод — первая или вторая (если считать щипание) история, которая у меня с ней ассоциируется. Скорее всего, именно о ней я думал, слизывая масло. Невероятно, но только сейчас, печатая текст, я вспомнил детский сон, в котором она мне собиралась делать укол. Самого укола во сне не было, видимо, я проснулся. Восстановление в памяти забытых снов 30-летней давности дело крайне сомнительное, но я помню, что перспектива укола не вызвала во мне, протеста, как это было в те годы в реальности. Тот факт, что укол будет делать маленькая девочка не только не удивил, но показался само собой разумеющимся. Сама Наташа в этой роли вызвала приятные мысли, хоть и далеко не такие, когда видишь во сне девушку, в которую влюблен. Вспоминая внешность Наташи, мне приходят на ум вполне обычные черты лица и почему-то детские пухленькие ручки и предплечья овальной формы, которые кажутся не то теплыми, не то мокрыми, как будто она только проснулась.

Ее семья в моей семье, кажется, была олицетворением пренебрежения к гигиене. Не знаю, что было тому причиной, возможно только то, что ее старшая сестра Шура была одноклассницей моего брата и не отличалась чистоплотностью. Брат утверждал, что она ест серу из своих ушей. Похоже на бред, но если некоторые дети грызут ногти, то может и такой глупостью тоже занимаются.

Интересно, что Наташа никакого трепета во мне не вызывала. Когда в первом классе я впервые увидел Соню, то почувствовал настоящую силу влечения, ударяющую в голову. Через год меня столько же сильно влекло уже к Ане. С Наташей я ничего такого не помню.

После садика наши пути с ней, по сути, не пересекались. Мы ходили в одну школу, но она была младше. Изредка брат за глаза порицал Шуру за какой-то эпизод, возможно кто-то из нашей семьи к нему присоединялся, и Наташе тоже доставалось. Я делал вид, что считаю их семейство ниже среднего, а сам находил Наташу и похожую на нее Шуру вполне привлекательными. Помню раз, пытаясь посмеяться над братом, я написал ему любовную записку от лица Шуры. Кажется, это было в 6 классе, вскоре после того, как мы по ботанике проходили тему «Оплодотворение». Записка состояла из ахинеи типа «Жду не дождусь, когда моя яйцеклетка снова сольется с твоим сперматозоидом». Несмотря на подобную чушь, записка привела брата в ярость и свою цель выполнила блестяще.

В старших классах Наташа как-то заходила к нашему трудовику купить какие канцтовары (да, лихие 90-е, учителя зарабатывают этим на жизнь) и показалась мне совсем еще маленьким ребенком. Насколько я знаю, сейчас она работает на заводе, вышла замуж, родила детей и живет скромной, но достойной жизнью. Думаю, сильно бы удивилась, узнав, что в 2019 году, человек, которого она мало того, что не знала, так еще и забыла, пишет о ней свои мемуары.

Любопытно, что садомазохистский контекст щипков и укола совсем не сделал меня адептом СМ. Видимо, эпизоды с облизыванием масла произошли в те же месяцы и отлично вписываются в канву фемдома, а в любовную записку «от Шуры» я частично вложил свои желания.

Еще один вопрос мне кажется очень интересным. В моем мозгу рано появились мысли о куни. Кажется, в 10 лет я бы не отказался сделать его ни одной однокласснице и ни одной (тсс!) учительнице. Не захотел ли я еще в садике сделать куни Наташе и не была ли она первой девочкой, вызвавшей у меня такое желание? Уверенно что-то сказать наверно уже невозможно, но более, чем вероятно, что именно по отношению к Наташе я впервые представил, как голова моя расположилась между ее бедрами, как я вдыхаю запах и облизываю ее между ножек.

Вполне вероятно. Но любопытно, что тогда я понятия не имел, какая «разновидность пениса» есть у девочек, но мои фантазии это нисколько не останавливало. Лишь через несколько лет брат мне сказал, что у них там «нет ничего». Недавно для меня стало откровением, что в садиках мальчики и девочки сидят рядом на горшках, всё видят и знают. Не помню, чтобы у нас в садике мальчики сидели рядом с девочками. Впрочем, не помню, чтобы в садике я вообще сидел на горшке. Это была слишком личная процедура, чтобы делиться ею с таким бездушным и чужеродным элементом, как садик и воспитательницы, поэтому я всегда это делал дома, возможно в одно и то же время.

Был в садике еще эпизод, когда я почти не увидел всё. Мы спали, как и везде, днем с 12 до 15. Я просыпался ближе к трем, и в это время некоторые дети уже просыпались и проявляли активность. Один раз в такое время девочка по имени Соня (не та, что встречалась выше) начала спускать свои трусики, не то припевая что-то, не то просто рассказывая. Но, к сожалению, спуск прекратился на самом интересном месте, и мое любопытство осталось неудовлетворенным. Через год-другой мы с соседкой Светой предлагали друг другу первым или первой «показать свой тутунчик», но книг по искусству переговоров мы тогда не читали, и в своем деле не преуспели. По иронии судьбы, через несколько лет родители Сони открыли продуктовый магазин, где мы покупали жвачки, во вкладышах которых были фотографии обнаженных девушек. Одна фотография была даже подписана, и девушку тоже звали Соня. Sonia Deseoza из коллекции Latin Lovers. Прошло больше 20 лет, но у меня хорошая память на имена. Впрочем, фотографии были всего лишь эротические, поэтому самое интересное всё равно осталось скрыто.