Все персонажи являются вымышленными, все сходства случайными. Если вы узнали кого-то в рассказе, то ход ваших мыслей нам нравится. Помните, что все мы на кого-то да похожи. Если вы заметили ошибку в тексте, выделите нужный фрагмент и нажмите Alt+F4

- Эт чо за херня?
- Как что? Это картошка, вы же заказали.
- Манёк, ты глянь на эту солому. И это у них называется картооошка.
- Ой, Вась, и не хавари, не картошка, а пазорищь какое-то.
- Отменить заказ?
- Да оставляй уж. А это чо за бурда в рюмке?
- Это "Хиросима", наш лучший коктейль.
- Коктейль - это портвейн с самогоном, его кады нормально мешаешь, то по виду даже Манька не догонит, что там за пойло. А эт чо в рюмке бултыхается? Сверху зеленое - явно сивуха, а снизу уже осадок выпал.

- Это абсент и сироп гренадин, - девушка-официантка была хорошо обучена и умела сохранять самообладание даже перед такими посетителями.

- Маааньк, а, Маньк? И они предлагают мне пить вот это вот?
- Я могу забрать.
- Я т-те заберу. Сам выпью. С мужиками и не такое в гараже хуячим. Ладно, иди. Пивка мне ещё принеси. Этого, "Шпателя" вашего. Гыыы. Сразу литр тащи.

Между тем, на сцене БДСМ-клуба "Бесконечность" в полутьме под светом софитов разворачивался экшен. Профессиональный садист с псевдонимом Сталевар пристроил свою партнёршу мазохистку Панду на станке для порки и работал по ней лёгким разогревочным флогером. Внимание посетителей клуба потихоньку перемещалось на пандины ягодицы, которые мягко колыхались под ударами плети.

- Не, Мань, твоя картоха явно лучше, - говорил Василий Кабанчиков, тракторист-механизатор из села Большие Надолбы Мразецкого района Кривогородской области, двумя пальцами запихивая в рот один за другим ломтики картошки-фри. - Особливо када с сальцем или грябочками. Да с квашеной капусточкой!.. Да под стопочку! Мммм!

Но Мане было не до этого. Она пыталась завязать разговор с дамой, сидящей за соседним столиком. В грохоте музыки доносились обрывки её фраз:

- А ахарод-то у нас, знашь, каков? Прям сад, а не ахарод! Мы вот давеча к дочьке в хорад ездели, а там ктоть на клумбе пиёнов высадил, дак я и надёрхала себе!..

Соседская дама сидела с выражением крайнего недоумения на лице. Она искренне не понимала, чего от неё хочет эта косноязычная толстуха, и пыталась следить за экшеном, ведь Сталевар уже закончил греть Панду и от души хлестал её хрупкое тело тяжелыми плетьми-многохвостями.

- А ишшо чесночок! Цела хрядка! Стрелочьки знаш, какии?..

Василий услышал про чесночок, и в его памяти всплыли манины огурчики по фирменному прабабкиному рецепту - в меру острые и невообразимо хрустящие. Нить беспокойных воспоминаний привела поток его мыслей к совершенно логичному и ошеломительному в своей простоте заключению: надо выпить! И не этой местной кислой анисовой бурды, а кое-чего получше.

Он выбрался из-за стола, буркнул Маньке, что пошёл до ветру, а сам двинул подошвы своих парадных кроссовок Abibas в раздевалку, где в шкафчике на самом дне рюкзака его ждала заветная литровая фляжечка с Ним.

Маня самозабвенно рассказывала новоиспечённой подружке про курочек, про яички, про шти из щавеля, про то, в каком грунте лучше сажать картошку, а в каком - кусты смородины, про удавшийся урожай сливы в позапрошлом году, про работу на ферме, про вечно ломающийся автоматический доитель, про прабабкин рецепт засолки огурчиков, про сравнительный анализ чистейшего натуральнейшего компоста и заводских фосфорных удобрений.

В какой-то момент она отвлеклась, чтобы набрать воздуха в лёгкие, и вдруг увидела своего мужа Василия, стоящего возле сцены и со сладострастным вожделением наблюдающего, как Сталевар хлещет Панду иссиня-чёрным двухметровым кнутом. Кончик кнута, издавая едва различимый свист, раз за разом методично и аккуратно опускался на пандины булочки, и каждый раз Панда взвизгивала, показывая, как ей больно. Василий смотрел на дёргающуюся пандину попку, и смутное непонятное желание гадкой змеёй вползало в его мозг.

- Чо ты пялисси? Чотысука пялисси?!! - истошно визжа, доярка Манька подскочила к не ожидавшему подвоха Василию и нанесла ему роковой удар кулаком в челюсть.

От этого удара Васю отшвырнуло прямо на Сталевара, он сбил садиста с ног, придавил своей стотридцатикилограммовой тушей, распластал по полу, потом попытался подняться, соскользнул, попытался снова, снова соскользнул и снова упал... И тут его ладонь неожиданно обнаружила прямо под собой рукоятку кнута...

***

...В гудящем зале БДСМ-клуба "Бесконечность" в полутьме под светом софитов, метаясь из одной стороны в другую, неугомонный и неумолимый, словно орудие инквизиторской казни, свистел кнут. Гремела музыка, звенела посуда, на столешницы и на пол лились напитки, летали ошмётки салатов, визжали дамы, метались официантки, посетители с дальних мест в изумлении вжимались в сиденья диванов, а те, кто сидел на ближних местах, аккуратно сползали под свои столики и тихарились там; садист Сталевар как мог навалился на Панду и старался закрыть её тело своим, отчаянно прижимая к ковру...

И посреди этой вакханалии, одинокая и непоколебимая, как гора Эверест, размытая в красном свете фонарей, возвышалась фигура Василия Кабанчикова, тракториста-механизатора из села Большие Надолбы Мразецкого района Кривогородской области. Его лицо напоминало посмертную маску викинга, его глаза сверкали безумием, с его уст слетал инфернальный смех, его ноги попирали пол, его руки взмывали и падали вверх-вниз по сумасшедшей и непредсказуемой амплитуде...

Первым, кто опомнился, был начальник охраны. Он ворвался в зал, попутно впихивая в руки охранникам резиновые дубинки, электрошокеры и сети. После нескольких минут кружения вокруг Василия он сумел выбрать подходящий момент, подал сигнал, и пятёрка здоровенных вышибал-дуболомов накинулась на новоявленного мастера кнута, сталкиваясь между собою и ставя самим же себе синяки и ссадины. Но в конечном итоге она сумела побороть и повалить его, вывернуть руки за спину и нацепить на них наручники...

Через какое-то время из разгромленного и разорённого зала, преодолевая сопротивление и сгибаясь под ультразвуком визгов, прибывший по экстренному вызову наряд полиции выводил Марию Кабанчикову. Бригада медиков выкатывала каталку с телом. Гритеры выводили пострадавших посетителей. Охранники замазывали синяки и ссадины. Уборщицы собирали осколки посуды и остатки еды. Управляющий подсчитывал прямые убытки, недополученную за вечер прибыль, а также прикидывал репутационные потери.

Но Василий Кабанчиков ничего этого не видел и не слышал. Счастливый и безмятежный, он лежал, привязанный к каталке, его глаза смотрели на проплывающий сверху потолок, в его желудке, смешиваясь с "Хиросимой" и двумя литрами "Шпатена", плескался самогон из любимой литровой фляжки, а в мозгу один за другим мелькали кадры воспоминаний из разудалой юности, когда он гонялся за своей молодой стройной и непокорной Манькой, в шутку грозя поймать и запороть её и подкрепляя угрозы протертым до сердечника батиным кожаным бычьим кнутом...

(с) Тойво Глумов