Плебей верит в демократию и считает, что все должны быть равны и желательно равны во всем. Мысль же о том, что ввиду ограниченности и времени, и прочих ресурсов равенство возможно лишь в условиях всеобщей примитивной скудной убогости, которую можно поддерживать лишь искусственно, его пустую голову не посещает. Он хочет, чтобы все жили так же скверно, как и он. У нее нет стремления к тому, чтобы жить сильно лучше, как живут немногие.

Человек разумный же видит ущербность демократической идеи и потому признает только иерархию как единственно эффективную модель жизни, применимую что в семье, что на работе, что в политике, что в экономике. Он понимает, что неравенство – условие любого развития, что это не случайно и потому справедливо. Поэтому его не удивляют так называемые «двойные стандарты» - в правосудии, в налогообложении, во внешней и внутренней политике.

Плебей ненавидит богатых. Потому что считает, что большой капитал возник у них благодаря случайному стечению обстоятельств, а не вследствие упорного эффективного труда и полезных коллабораций. Плебей ненавидит точно так же государственную власть, но при этом хочет жить за счет этого государства. Платит крохи в бюд жет, пользуется безопасным и чистым общественным пространством, обеспечиваемым органами правопорядка, и вечно недоволен.

Человек же разумный понимает: богатство и власть – это следствие закона иерархии, поэтому наверху любой структуры оказываются лишь самые сильные и эффективные. Власть поэтому у него не вызывает ненависть или зависть, а скорее почтение, т.к. это люди – одного с ним склада ума, только более целеустремленные и потому занявшие свою нишу заслуженно.

Плебей против иерархии, поэтому он так же против системы как высшей формы иерархии. Ему органически неприятен порядок. Поэтому – если нет фактора принуждения – он начинает рушить все вокруг. Не платить налоги, не убирать за собой мусор, не работать, нарушать дорожные правила, устраивать мит ин ги по каждому поводу.

Человек же разумный видит порядок священной реликвией. Понимая, что без порядка нет нормальной жизни, а только хаос, нет целенаправленности, а только сумбурные телодвижения. Поэтому его нисколько не возмущают жесткие меры, ограничения и т.н. «несправедливости» и «произвол» в отношении этих деструктивных элементов, пытающихся подорвать Систему.