а, казалось, наелся по самое гланды – жизнь учила, трепала, бросала в овраг,
разбивала о камни, топила, сжигала, загоняла под кожу обиды и мрак.
я плутал в темноте, спотыкался и падал, обращался и к Богу, и к своре чертей,
но затем почему-то опять поднимался и шагал наугад к неизвестной черте

утешал себя тем, что с годами умнею, и давал себе клятвы – не верить другим.
большинство моих ссадин оставили люди, и забавней всего, что отнюдь не враги.
эти люди гостили во мне, словно в доме, ведь я сам их впустил, как радушная мать,
и они поселились, забравшись под ребра, а затем для удобства решили сломать

я пытался сбежать, возвести себе крепость, обнести себя рвом и закрыться навек,
в мире столько легенд об уродливых монстрах, но меня каждый раз убивал человек.
а смешнее всего… то, что жизнь продолжалась, и швыряла, как щепку, и била о брег,
чтобы после, очнувшись, я вдруг обнаружил, что спасал меня… ангел? да нет, человек

и сейчас я сижу, нахлебавшись ошибок, переломанный, мрачный… слежу за тобой,
как, надев мою майку, готовишь нам кофе, как смеешься и даришь забытый покой,
как ноябрьский дождь повторяет твой шепот, как иголки часов замедляют свой шаг…
и страшнее всего, ты стучишься мне в сердце...

только мне по привычке мерещится враг.

Deacon