Несколько лет назад, живя в Москве как-то летом у метро Таганская я случайно встретил писателя Дмитрия Быкова.

Он спокойно стоял и говорил по телефону, будучи никем не узнан. Писателей вообще редко кто узнает в отличии от всенародно известных актеров и поп-звезд. Полноватый, в этой своей жилетке, он улыбнулся мне. Не без доли уливления причем. Был, так сказать, обескуражен.

Я считаю его одним из лучших современных российских писателей, наряду с покойным Лимоновым.

Последний был вообще уникальной личностью. Да, пусть не совсем однозначной, странной, местами скандальной.

Его покойная жена, Наталья Медведева отзывалась о нем крайне негативно. Убогий старикашка, альфонс, самодур, извращенец etc.

Да, когда-то он в сущности жил засчет нее находясь во Франции, не трудоустроенный и дерзкий, без конца бухающий.

Вообще тот период НБП с его полуфашистской идеологией всегда виделся мне как раз таки очень романтичным

Лимонов, как мне казалось, сумел собрать вокруг себя молодежь. Пассионарных милых молодых людей и девушек из бедных неблагополучных емей в основном. Он дал им то, что не додало ни государство ни родители: надежду, опору, веру..

Они его боготворили. И, стоит заметить, что в основном его постулаты были адресованы именно к пассионарной молодежи.
Приведу пример замечательного поэта периода Серебряного века, Николая Гумилева. Его расстреляли большевики когда поэту было всего лишь 35. Он являся одним из последних апологетов ушедшего времени. Того, в котором нет возможности убийств, пыток и предательства.

Он написал стихи:

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,

Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое тёмный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял её однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервётся пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймёшь тогда, как злобно насмеялось всё, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьёт, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеёшься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!..

***