Ты только не думай, пожалуйста, что меня нет.

Хотя, что тебе ещё думать? Меня ведь и правда нет. Или всё же есть?
Ведь кто-то же только что сказал тебе об этом.

Значит, я таки есть. И всегда был и буду.
Меня выдумали давным давно. Так давно, что я уже и не помню когда.
Просто меня не видно, как того самого суслика. И толку ровно столько же, как и с него - ноль.

Можно было бы пообещать тебе, но я теперь уже и сам не знаю, куда меня несёт этим течением, а компас и карты я поменял на голубиную почту в последнем порту. Как же давно и далеко это было...

Кстати, ты получила моё последнее письмо? То самое, с пером жар-птицы внутри. Нет? Досадно, я так и знал, что тот торговец обманывает меня и торгует пустыми иллюзиями.

Ну да Бог ему судья, значит компас ему нужней, чем мне.

Это всё из-за погоды, точно тебе говорю. Сначала зной и миражи, потом эти грёбанные электромагнитные бури, а теперь туманы зимние...

Но солнце порой выходит из-за туч, пусть и не надолго, а значит оно есть и однажды я таки приведу свой корабль туда, где его много-много. Вот просто сколько захочешь.

Туда, где ты.

Только не надо, пожалуйста, встречать меня на берегу и в подзорную трубу выглядывать. Ветра сейчас не самые тёплые, к тому же туманы и сырость, а ты любишь, помнится, босиком ходить.

Не хочу, чтоб ты простыла.

Хотя вру - иногда хочу. Но только понарошку. Буду тебя чаем отпаивать и заставлять невкусные микстуры пить. Ты будешь кривляться от этой горечи, заедать её мандаринами и прятать кожуру под подушку. А я буду с важным видом ставить тебе градусник, трогать лоб ладонью и причитать о том, что придётся таки делать болючие уколы, если конфеты из холодильника пропадать не перестанут.

Меня будут звать Доктор Шприц, а тебя Светлячок, договорились? Потому что я тонкий и колючий, а у тебя светлые волосы и искорки.

Я пообещаю тебе, что после твоей болезни, которая понарошку, мы обязательно выйдем в море под парусами.
Да, да, под теми самыми.

Правда, они за эти годы по штормам да штилям потеряли свой цвет и стали просто белыми.
Но ты говоришь, что за это время мир изменился настолько, что в любой строительной лавке, которые ты называешь смешным словом "супермаркет" можно запросто купить любую краску в количестве "сколько хочешь".

А раз так, то я разукрашу их в любой цвет по твоему желанию.
Чем?
Ну, конечно, кисточкой, чем же ещё.

И не выдумывай, пожалуйста, - нет такого слова "пульверизатор". По крайней мере в тогда, откуда я взялся, его ещё не придумали.

\\\///

Этот ветер тоже попутный,
Хоть и гонит из ночи мглу
И затянет туманом утро
На скалистом твоём берегу
Он глотает в себя крики чаек
И случайных людей голоса,
А она всё равно встречает
Эти самые паруса.

Улыбается в небе бледно
Тебе солнца озябший блин
И, как будто, совсем не вредно
Добавлять в алкоголь кокаин.
А туман всё целует косы,
Оседает холодной росой
На ногах у девчонки босой,
Той, что звали когда-то Ассоль.

Повзрослела и много курит
И глядит прозрачно на то,
Как танцуют в тумане фигуры
В белоснежных длинных пальто
И плюёт в неё море брызги,
И дымится табак в небеса
Разглядит сигареты искры
Тот, кого принесут паруса.

Говорит ей декабрь - враки,
Паруса - позапрошлый век.
И рисует повсюду знаки,
Что стоянки с парковкой нет.
Ему рифы пробили днище,
Его мачты сожрала соль
И давно и никто не ищет
Ту, что звали когда-то Ассоль.

И она безусловно верит,
А откуда сомнениям быть?
Ведь никто не приходит в двери
И никто в телефон не звонит.
Почему же в туман не плюнуть?
Не бежать, куда смотрят глаза?

Просто так порой хочется думать,
Что бывают таки паруса.