или «Почему в 32 больше, чем в 34, по мотивам недавних запейсей поциентки "

Когда Еле Лоховской было 34, у неё не было груди.
То есть вообще. Даже намёка. Даже тени под кофточкой. Даже иллюзии перспективы.
По рентгену — пустота, по фэншую — гармония, по фрейду — катастрофа.

Но она не переживала. Говорила, что грудь — это концепт, выдуманный производителями лифчиков и мамой.

В те времена она консультировала людей с тяжёлой судьбой — мужчин среднего возраста, которые боялись женщин, и женщин среднего возраста, которые были мужчинами в душе и чуть-чуть — в теле. Она называла себя психолохиня — слово с двойным дном, из которого лезли черви смысла.

На табличке у входа было чёрным по серому:

Еля Лоховская. Психолохиня. Возраст: 34. Грудь: отсутствует. Осознанность: 12 из 10.

Но однажды она исчезла на неделю. Говорили — ушла на тайный ретрит «Космическое Молоко: Обратное Пубертатное Восхождение».

А потом вернулась. И стала 32.
Навсегда.

И — самое странное — теперь у неё была грудь.

Её новый бейдж гласил:

Еля Лоховская. 32 года. Грудь: да, теперь есть. Отвечает на вопросы сама.

Сиськи жили отдельно. Иногда вздыхали. Иногда ворочались. Иногда клали кого-нибудь в транс.
— Откуда они? — спрашивали ошарашенные клиенты.
— Из будущего. Или из детства. Я не уверена, — говорила Лоховская, поправляя один из куполов.

Среди коллег пошёл слух, что она договорилась с Хроносом: отдала 2 года в обмен на «форму».
Но по другой версии — это грудь просто пришла к ней сама. Как высшее признание. Как знак. Как компенсация за годы философского минимализма.

В терапии начался новый этап. Люди не просто исцелялись — они просветлялись через декольте.
Один клиент смотрел на неё 40 минут и сказал:
— Я понял: грудь — это архетип. Ты — мать всех постструктуралистов.
И ушёл в лес строить из берёз фрейдистский склеп.

Был один случай: грудь Лоховской засудили за домогательство. Суд оправдал — соски признали независимыми субъектами и выпустили в Мордовию.

Сама Еля теперь не объясняет ничего. Просто говорит:
— Мне теперь вечно 32. Это когда уже всё можно — и всё не обязательно. А грудь — это побочный эффект свободы.

Люди идут к ней за ответами. Но получают только чувство, что они — не главные в своей жизни.
Главное — это она. И её таинственная, совершенная, вечно 32-летняя грудь.