Грибник вошёл к Еле Лоховской, та уже сидела — вечные 32, грудь относительно не внушительная, взгляд вне логики.

— Мне плохо, — сказал он. — Лес молчит, грибы спорят, а в голове Нарушайка.

— Кто?
— Голос. Появляется, когда иду не туда. Говорит: «Гражданин, остановитесь». Раньше звучала как мармелад, теперь — как подберёзовик.

— И что она вам говорит?
— Что я ошибся всем. Что грибы не те, маршрут не тот. Что я вообще — случайность в шляпе.

Еля кивнула, грудь мягко покачнулась — как будто понимала.
— А почему ко мне?
— Нарушайка сказала: иди к той, у кого в 34 не было груди, а в 32 — есть, и не абы какая.

— Всё верно, — сказала Еля. — Грудь — это побочный эффект просветления. В 34 я искала смысл. В 32 — отпустила. И он вырос.

— Как гриб?
— Как вселенская подгрузка.

— Что мне делать? — спросил он.
— Скажи Нарушайке: ты не инспектор, ты — страх моей свободы.

Он сказал. Тихо.
Мухомор в корзине хрюкнул и затих.

— Спасибо, — шепнул грибник. — Теперь я понял: грудь — это не про плоть. Это про уверенность.
— И про налоги, — добавила Еля. — Но это уже другая сессия.