Однажды к Еле Лоховской пришёл человек. Вся его душа пахла прудом,
а в глазах плавала наживка.

— Я рыбак, — сказал он. — Я ловлю смыслы. Закидываю удочку — тяну на себя что-то дрожащее и блестящее.
— Это ты так о женщинах? — спросила грудь Ели.
— Это я так о себе. Я — и удочка, и червяк.

Еля кивнула.
Она понимала: рыбак рыбака видит издалека,
но только если один из них — иллюзия.

— А ты кого ищешь? — спросила она.
— Себя. Через других. Через отражение в воде.
— И что видишь?
— Муху.
— Почему?
— Потому что муха всегда летит на говно.
— А ты — пруд или куча?
— Я не знаю. Иногда я — дно.

Тут в кабинет влетела муха.
Села на лоб Еле Лоховской.
И прошептала:

— Ты не ловишь. Ты сам — наживка для более тонкой удочки.

Мужчина замолчал.

— Всё, что ты ловишь, — уже тебя ест, — сказала Еля.
— И что теперь?
— Сними сапоги. Перестань быть рыбаком. Стань рыбой.
— Но тогда меня поймают!
— Может быть.
— Кто?
— Я.

И в этот момент он понял:
это не терапия.
Это выуживание его денежных знаков.