Свинка Пеппа пришла на приём.
В розовом платье, с глазами блюдцами и голосом, от которого трескался гипс.

— Еля… — хрюкнула она. — Я больше не могу.
— Садись, — сказала Лоховская. Грудь у неё пульсировала в ритме биржевого графика.

— Меня все зовут жирной свиньёй.
— А ты кто?
— Финансовая Госпожа! Я высылаю квитанции, требую переводы, кричу “Унижайся через карточку!”
Но никто не подчиняется. Только банят. И пишут: “Вали в мультик, свинья.”

Еля кивнула.
— У тебя типичный синдром недодоминирования с мультяшной самоидентификацией.

— Я же вложила в этот образ всё! Накопила внутреннюю власть! Я — розовый USDT!
— А выглядишь как сырник с функцией «хрюкать».

Пеппа заржала и заплакала одновременно.
— Я даже купила кожаный ошейник на алиэкспресс, написала “плати, недочеловек” — и мне отправили стикер “блокировано по жалобе родителей”.

— Проблема не в тебе, — сказала грудь Лоховской. — Проблема в восприятии.
— В чьём?
— В твоём. Ты — не свинья.
— Кто же я?
— Налоговая эмоция, замаскированная под детский образ.

— Это значит…
— …что ты не должна требовать деньги.
Ты должна вызывать чувство вины за то, что их ещё не перевели.

Пеппа замолчала.
На секунду она будто стала осмысленнее, Словно в ней поселился экономист.

— И что мне делать?
— Прими свою форму. И добавь кнопку “перевести деньги без объяснения” прямо в диалог.
Если спросят, за что — отвечай:

“За внутреннее хрю.”

Пеппа поднялась.
Её лицо светилось.
Глаза стали уже не круглыми — а квадратными, как QR-код на сессию.