В славном, чуть подзатхлом ПГТ Запердяево, где по утрам играет громкоговоритель, а по вечерам воняет гуталином и борщом одновременно, поселковый совет постановил: отныне интимные игрушки — предмет стратегической важности. Купить их можно только по паспорту, справке с голограммой и личному одобрению Совета по Интимной Необходимости (СПИН).

Главным экспертом по надобности интимных объектов назначена Еля Лоховская — известная в районе тестировщица фаллической эмпатии, бывшая санитарка экспериментального интерната и конечно же заслуженная лохотерапевтка Запердяева. Её кабинет располагался в здании бывшей бани, где стены всё ещё источали дух касторового масла и какафонию неудавшихся оргазмов.

Каждое утро перед баней выстраивалась очередь из нуждающихся. Один из первых — КеррюХрюшка, одетая в медицинский халат и колпак с надписью “Дыши Вагиной — экономь кислород”. Она пыталась пролезть без очереди, объясняя это тем, что её непарный внутренний половой орган требует срочной внешней компенсации, а без вибрирующего единорога он начнёт грызть клумбы.

— У меня хромает Янь, а Инь давно ушёл в декрет! — визжал она и бился головой о стену.

Еля долго молчала, потом записала в блокнот: “Самостоятельная мастурбация с элементами философского кретинизма. Одобрено частично. Выдать вибрирующую анальную пробку, но без батареек.”

Следом подошёл Грибник. В руках — справка, в глазах — лес.
— Вот, — сказал он, — моя жена… она виртуальная. Болеет… пульсацией. Далеко, где-то между Wi-Fi и больничным порталом.

— А вы не спите? — строго спросила Еля.

— Ни с кем, кроме лисичек. Но они — грибы.

Еля подписала: “Психосексуальный перенос на неоорганическую жену. Выдать дилдо средней мощности, в комплекте с проводом USB-C. Срок действия — до следующей перезагрузки мозга.”

Тем временем в подвале за почтой Шарик и Матроскин готовили подпольный стартап: они продавали гуталин дедушки Матроскина как анально-допустимую смазку с запахом искренности. К каждому тюбику прилагался рекламный куплет, похожий на мантру:

«Для тебя и для неё —
Гуталин с души глубин.
Не скрипит, не подведёт,
В петинг плавно перейдёт.»

Спрос рос. Но однажды в поселковый совет пожаловала ревизия из Областного Центра Политической Целомудренности. Инспекторша, вся в латексе и с портфелем «Louboutin для моралистов», потребовала отчёт об объёмах дилдо и их идеологическом заряде.

Еля вручила ей стеклянный вибратор в форме Ленина.

— Это… музейный экспонат? — спросила ревизорка, дрожа.

— Это — наше будущее, — с достоинством ответила Еля. — Пролетарий не может быть счастлив без самовыражения.

Вечером того же дня вся Запердяево вспыхнуло розовой неоновой вывеской:
“Госдилдоцентр им. Лоховской. Только с душой и справкой.”

И хотя кто-то всё ещё пытался натереться гуталином и проникнуть без очереди, поселковый дух уже был неостановим.
Экономика удовольствия вошла в план пятилетки.