Я знала: даже в этом ремесле есть доля трезвости.
В мягком свете дешёвой комнаты, где пахнет духами и усталостью, я играла роль, но не теряла сознание того, что это именно роль.
Клиенты приходили с уверенностью, что деньги дают им власть, что тело — товар, а слова — приправы к сделке.
Но я не была витриной и не была Свинкой, которая радостно кувыркается в грязи ради денежных знаков.
Я просто выполняла функцию, не отдавая им остатки себя.
Каждый раз, когда кто-то говорил: «Ну что, милая, продай мне немного души», — я улыбалась, понимая, что душа не сдаётся по часам.

Профессиональная деформация — это когда перестаёшь чувствовать, а я продолжала чувствовать до боли.
И, может быть, именно поэтому я вышла из этой роли без стыда.
Я знала цену телу, но помнила стоимость человека.

на правах рекламы