Олег Лампочкин - этот эталонно-правильный, безупречно-добродетельный человек вызывал во мне неподдельное, брезгливо-раздражённое чувство. Этот нордически-чистоплотный, подтянутый и совершенно бесстрастный тип был воплощением всех мыслимых и немыслимых добродетелей, от которых у меня буквально начинало рябить в безукоризненно голубых глазах.

Новый год в аккуратном и опрятном доме Лампочкиных проходил по строжайшему дисциплинированному распорядку. Пока мы, гости, самозабвенно хлопали нелепыми хлопушками и саркастично посмеивались над собственными убогими шутками, Олег неустанно трудился, тщательно собирая каждую упавшую на идеально-чистый пол блестящую конфетти. А когда приходило время мыть посуду, он, не раздумывая ни секунды, принимался за эту скучно-нудную работу, в то время как мы нежились на мягких диванах, потягивая терпкие, обжигающие напитки.

Даже на собственный, педантично-организованный день рождения Олег оставался верен своим незыблемым, железобетонным принципам. Он наотрез отказывался покупать хмельные, алкогольные напитки, ссылаясь на то, что сам не пьёт ни капли. И хотя мы настойчиво, раздражённо уговаривали его хотя бы разок отведать рюмочку винца, которые были вынуждены сами же потом и покупать, он непреклонно, бескомпромиссно стоял на своём.

А ароматные, аппетитные шашлыки для праздничного застолья Олег умудрялся доставать бесплатно, прямиком из совхоза его набожной и строгой матушки. Ни за что на свете он не стал бы расточительно тратиться на такую "ерунду", как мясо для гриля.

И уж если говорить о его официальной свадьбе, то и тут Лампочкин проявил свою фирменную, педантичную щепетильность. Торжество проходило в неотапливаемом, промозглом Дворце культуры, где молодоженам пришлось трястись от холода, укутавшись в тяжёлые, грубошерстные пледы. Экономия, как говорится, превыше всего!

Я искренне не понимал, как можно быть настолько правильным, безупречным и ментально-стерильным, словно только что сошедшим с конвейера. Неужели Олег Лампочкин был напрочь лишён элементарного чувства здравого смысла и умения получать от жизни простые, приземлённые удовольствия? Или его просто-напросто заменили каким-то бездушным, безэмоциональным роботом-андроидом, запрограммированным на безукоризненное, беспрекословное соблюдение всех мыслимых и немыслимых норм?

Увы, этот по-военному выправленный человек так и остался для меня вечной загадкой, воплощением навязчивой, стерильной правильности, от которой хотелось то ли пронзительно-громко кричать, то ли без оглядки бежать…