Ритм тел был эклектично-чрезмерным, как и все, что сопутствовало этому соитию: и иссиня-вишневые шторы, и удушливый запах благовоний, и разбросанные в постельном радиусе аксессуары любви. Вожделение, изрядно сдобренное феромонами, провоцировало все новые и новые виражи бесконечной гонки за сладкими судорогами оргазмов.

Женщина стала вырывать свое тело из цепких веревочных пут, раня нежную кожу запястий плетеным джутом. Он воспринял это, как часть игры, и лишь сильнее прижал ее голову к своему паху.

Беспомощность зафиксированной позы и жадные до проникновения фрикции - идеальное сочетание желаний и возможностей. О, это, ни с чем не сравнимое, чувство погружения в плотность женского горла!!! Погружение раз за разом, забывая просьбы и табу...

Его ладонь легла на ее шею, чтобы движения фаллоса в распираемом им горле, можно было чувствовать и снаружи этого сладкого тела. Родившаяся в солнечном сплетении спираль наслаждения стремительно разворачивалась, своим острием спускаясь в пах, заставляя двигаться и двигаться, быстрее и быстрее...

Завихрения пространства обрушили на него яркий свет, мир вспыхнул белым слепящим светом. Забыв язык, он гортанно рычал, толчками изливаясь в податливость рта, заставляя женское тело биться в безвоздушных конвульсиях. Она пыталась получить хотя бы глоток воздуха, а вместо этого глотала и глотала терпкое семя своего любовника, зная, что ее Волна вот-вот придет, сминая собою все: и ее тело, и ее разум, и ее волю.

Он дотянулся губами до ее лона, и приник к нему, даря нежность сладкой ласки. Погружаясь в солоноватую плоть, он едва касался восставшего непокорного бугорка, бесконечно умножая страдания женщины от неутоленной страсти и отсутствия воздуха. Ее возбуждение переливалось через край, а он пил и пил из этого источника, пока не почувствовал, что его смывает ее Волной, дающей ей нечеловеческую силу...

Плавая в эндорфиновом рае, они оба плыли к берегам, каждый - к своему. И каждый раз несказанно удивлялись, обнаруживая, что у них - один на двоих берег.