Вдруг в полдень, вроде бы в июле,
Презренный раб рванулся к ней,
И руки жесткие сомкнули
Кольцо,
Вокруг ее плечей,

Не оттолкнула, плетью звонкой,
Не нанесла удар злодею,
А покоренной амазонкой,
Лицом рабу уткнулась в шею,

И задохнувшись в складке кожи,
С непостижимым облегченьем,
В плену неведомом, до дрожи
В ногах девичьих,
С обреченьем,

Стояла, в сладостной истоме,
Рассудок, кажется, теряя,
Забыв про статус, место в доме,
В объятьях крепких негодяя.

Прошла, наверное, минута,
Как целый долгий год, как вечность,
И время замерло как-будто,
Забыв на миг про быстротечность.

Раб пал на грязные колени,
Воздев глаза к лицу хозяйки,
К своей прекраснейшей Елене,
И молвил жарко, без утайки,

Что смерть готов принять любую,
Покорно, по ее указу,
Но усмирить не в силах бурю
Какой не видывал ни разу

Он омывал слезами пальцы,
Целуя шитый край туники,
И на лице его-страдальца,
Глаза, пылали светом диким.

Прийдя в себя, его толкнула,
Рукой слабеющей, но властной,
И словно птица упархнула,
От места, где упал несчастный..."