Её выплюнул в мир белозубый шальной февраль...
Дал ей имя "Анна" и стал её крёстным отцом.
Он достал свой альбомчик, палитру и акварель.
Стал работать над образом гадким с красивым лицом.
Получилось чудесно: девчонка с противной судьбой
И тяжёлым характером. Прямо, как он. Ну точь-в-точь.
Любовался он ей вечерами /а может, собой/,
Нежно чмокал в макушку свою непутёвую дочь...
...Она с детства считала себя многим лучше других.
Она знала: в ней стержень, который вовек не сломать.
Доставая из сердца обугленный новенький стих,
Она шла, как на плаху, на новую чью-то кровать.
И была для кого-то богиней на целую ночь,
А кому-то проказой на долгую тысячу лет.
Прилипали мужчины, как сонные мухи на скотч,
К её тихому "Да..." и волшебному слову "привет".
Её кровь превратилась в чистейший горящий абсент.
Выжигала напалмом в сердцах своё вечное "A"
Она втайне мечтала, что будет-таки happy-end,
Что не будет ломать чьи-то жизни, как пальцами мел.
Она редко дарила прохожим свой ласковый взгляд.
"Изумруды... Они ж дорогие!" - смеялась порой.
Поцелуй её был, как приятный и медленный яд,
Заставляющий бредить и тараторить "Я твой...".
Она редко любила. За всю свою жизнь один раз.
Только он превратил её жизнь в тонко-чёрную нить.
Не успела понять, как легко он втоптал её в грязь.
Не успела понять, как он смог её молча убить...
* В феврале ей случилось старУшечьих сорок лет.
Перешитые руки и целая жизнь - кино.
И про страшный диагноз не скажет она никогда,
Потому что первичный синдром - "ЕЙ УЖЕ ВСЁ РАВНО"..