Это напомнило мне о том, как солдат учат не воспринимать врагов как людей,
чтобы не испытывать угрызений совести от убийства. Или заключенные-смертники,
давшие согласие на эксперименты - всего лишь биомасса и уже неважно, какими
чаяниями и иллюзиями подпитывала себя эта человеческая единица, в какой-то
момент в глазах смотрящего, лишённая души и личности. Бесчеловечным проще всего
быть с вещью, тогда никто не сможет тебя упрекнуть, что ты поступаешь плохо,
ведь "это" никогда тебя ни в чём не обвинит. Такая вот деперсонализация на не
БДР-ной сессии под названием жизнь.
Потому что никто не хочет чувствовать себя злодеем.
Оказывается "это" - это я. Некая абстрактная, аморфная органическая субстанция,
не имеющая признаков существа одухотворённого и живого. Бесполое, бессловесное
и ненужное "это". Вызывающее только одно чувство - отвращение из-за того, что
приходится волей-неволей с ним контактировать.
Когда я об этом узнала, я не постигла ровным счётом ничего нового, но всё же,
по какой-то неведомой причине, в моём полом, бессмысленном нутре вещи,
расплескалась жгучая боль. Она заполнила меня всю за то мгновение, которое
выдёргивает из канвы времени беглый взгляд, брошенный на экран телефона в
середине рабочего дня. Так ты презрительно меня окрестил. "Это".
А тот, кто сидел напротив меня в этот момент и даже не догадывался, что ведёт
беседу с парией, и ухом не повёл. Я сохранила свойственную вещи невозмутимость,
и снова обманула - ведь я всё время вру - обманула, прикрывшись личиной
собеседника и довела этот разговор до конца, нажимая на ручку так сильно, что
кожа на костяшках пальцев должна была лопнуть. Потом я вышла в туалет,
заперлась там и рыдала, пока вся обида, что во мне копилась, не иссякла. Ты,
бесспорно, бог. И теперь я даже знаю какой. Тот самый, к алтарю которого
бросают все новые жертвы, а он всё никак не может насытиться кровью, и послать
долгожданные ливни. Потому что ему всё мало. И потому что он ненавидит эту кучку
ебанутых фанатиков...
Но когда мы останемся один на один у меня не будет ничего, что я могу тебе
противопоставить. Я снова буду молчать, потому что ты не хочешь, чтобы я
подавала признаки жизни. Потому что я недостойна твоего доверия, и всё, что я
могу получить от тебя...
Боль.
Я рассмеюсь в лицо любому, кто скажет, что садомазохизм это удовольствие,
превосходящее секс. Что это удовольствие более изысканное, элитарное,
приглашающее в высшую касту. Сто миллионов тысяч раз нет. И ещё одно большое НЕТ
сверху как печать.
Но для меня боль - это всё, что у меня есть, всё, на что я имею право. Как бы
я не просила, не умоляла, чтобы я ни сделала для тебя - ты хочешь, чтобы я
испытывала только боль. И если мы когда-нибудь увидимся, я бы хотела принять от
тебя столько боли, сколько смогу вместить, достаточно для того, чтобы не
сломать эту вещь безвозвратно, чтобы она продолжала быть функциональной для
тебя. Я очень, очень, очень сильно, до дрожи, хочу боли из твоих рук, хочу
благодарить тебя за снисхождение сделать со мной хоть что-нибудь. Верю, что ты
сможешь, ты самый жестокий из миллиардов безразличных ко мне людей.
