«Приди ко мне» - гласила смс от Него. Он никогда не говорил, как принято, «зайди ко мне». На его вкус, это звучало слишком официально. Она, несмотря на всю нелюбовь к рафинированной дипломатии, безумно любила это выражение. И откликалась на него моментально, чем бы ни была занята. Летела, как преданная собачка, заслышавшая голос любимого хозяина.

Приди ко мне…
Он был эстетом и удивительным харизматиком, как все дожившие до сорока лет успешные мужчины. Поэтому в каждое слово умел вкладывать особый смысл, направленный исключительно на того, кому предназначался. Умел подчинить себе, не применяя грубой силы - одним жестом, словом, интонацией - но в них было столько непререкаемой властности и непоколебимой уверенности… И в нем было ощущение безопасности. С ним не было страшно идти до самой грани, туда, где начинается подпространство.

Она внимательно оглядела не самый большой гардероб, упиханный в дорожную сумку. Кажется, из всего, что вообще тут было, самым подходящим вариантом будет юбка, купленная здесь же, в вечном городе. Длинная, черная, но с очень высоким разрезом до бедра, схваченная несколькими металлическими кольцами. Очень сексуальная вещица – из разряда тех, которые она любила покупать, но редко надевала, боясь показаться вульгарной.

Однако, выбора у нее не было – или топать в джинсах, или в этом. Ну что же, пусть будет, что будет. Потому что Он пишет из соседнего номера «приди ко мне». Хотя мог бы просто постучаться и сказать, что ему срочно понадобилось. Он желает принимать ее на своей территории. Он диктует свои правила. И разговор будет не на три минуты и двадцать секунд.

К юбке добавился черный же топик и, простите все святые, туфли на каблуке. Идти по топким коврам на шпильках было самоубийством. И боль от новой обуви превращала каждый шаг в ощутимое мучение.

Но почему-то только боль и отрезвляла, заставляя держаться хоть немного в реальности. Боль была единственным лекарством от смятения, которое царило в ее душе.

Она не знала, чего ждет от встречи. Какая-то безумная интуиция подсказывала ей, что все не так просто – неспроста почти в полночь, в Риме, Он зовет ее к себе в номер. Возможно, просто так, спросить, во сколько завтра начнется рабочий день. Но Она решила, что придет при всем параде, и черт с ними, с лишними мыслями!

Она даже не стала стучаться. Просто зашла, благоухая Hermes Jardine и четко ставя шаг. У вас нет второй возможности произвести первое приятное впечатление.

Он полусидел полулежал в глубоком кресле, задумчиво разглядывая молодое итальянское вино в прозрачном бокале. Эстет, черт тебя дери.

- Ты звал меня? – зачем-то поинтересовалась Она, как будто неясно было.
- Да, - отрешенно ответил Он, без спроса наливая благородный бордовый напиток во второй бокал – явно уже приготовленный для гостьи. И только после этого соизволил обратить на нее взгляд. Моментально приобретший удивленное и заинтересованное выражение. Кажется, для Него было небольшим сюрпризом появление гостьи в столь утонченном и откровенно вызывающем стиле. На что он не преминул тут же среагировать, – Ты очень хорошо выглядишь сегодня. Проходи, присаживайся.

Однако, она не послушалась. Хотя немеющие от тесных туфель ноги уже молили о пощаде.
Она просто не могла физически сидеть, ее мелко трясло.
Поэтому она постаралась максимально аккуратно (чтобы не выдать дрожащих рук) взяла бокал и притулилась к высокому подоконнику.
Он дал себе пару минут на размышление, пока она молча наслаждалась вкусом «святого Августина». Обычно в горизонт Его интересов попадали девушки совершенно иного типажа – мягкие нимфеточки с конфетными глазами, тонкими чертами лица и точеными фигурками, слабохарактерные и немного наивно-гламурные. Эту колючую стерву с необычайно сильным характером он порой побаивался. Но сегодня решил, что переиграет ее. Он на своей территории, он сильнее и знает, что нравится ей.

Романтика вечного города, коварно пьянящее молодое вино. И желание во что бы то ни стало показать этой выскочке, что ее собственная грубая сила - ничто по сравнению с его волей и умением заставить играть по его правилам.

Он всегда охотником, уверенным в своих силах и сценарном плане развития событий. И впервые эта схема дала сбой. Он впервые почувствовал себя подростком, попавшим на какую-то умопомрачительную треш-вечеринку в стиле бдсм, где и хочется попробовать на вкус девушку, закатанную в латекс, и боязно ощутить на себе всю хроматическую гамму последствий необдуманного поступка. Но именно сейчас его как будто прорвало – ему безумно хотелось испытать на себе эту безумную страсть, которую уже многие месяцы он ощущал на себе, но не допускал близко, абстрагируясь от рискованных действий. Сейчас ему хотелось и рискнуть, и вступить в опасную, непредсказуемую игру, финал которой был ему неизвестен. Хотелось необычного. И Она, судя по всему, почувствовала его настроение, придя к нему в том виде, в котором у нее были все шансы получить то, чего она сама давно хотела. И, главное, умница, не стала принимать откровенных поз, усаживаясь в кресло, чтобы было видно, какой у нее манящий разрез на юбке. Показалась и благополучно ушла в тень, оставив после себя только воспоминание о своем эффектном появлении и аромат Hermes – конечно, что еще может больше подходить этой нестандартной личности, нежели универсальный, лишенный какой-либо сладости аромат Hermes… Единственное, чего она не учла – это того, что ему было хорошо видно отражение в зеркале, висящем на открытой двери в ванную. Надо было, конечно, чуть-чуть повернуть голову и посмотреть краешком глаза. Чтобы увидеть, каким огнем полыхает сумасшедшее желание, и насколько она старательно сдерживает себя, чтобы не выдать своих чувств. Что ж, похвально.

Тишина становилась уже немного затянутой, нужно было что-то, наконец, сказать. Он честно не мог определиться с собственными чувствами – с одной стороны, его слишком сильно пугала неизвестность, а с другой – настолько же сильно он хотел узнать, что случится, если он впервые отойдет от годами проверенного сценария и попробует не переломить, но завоевать в честном бою упорного и непредсказуемого противника.

- Ты знаешь, я удивлен… У меня давно не возникало такого настойчивого желания… нарушать собственные принципы.
- Тогда можешь считать, что меня ты тоже удивил. Насколько я помню, принципы для тебя всегда были нерушимым законом.
- Это правда, - мягко признался Он, - Однако сейчас у меня странное ощущение, что я могу себе позволить несколько преступлений против совести и чести.

- Позволь узнать, какие же преступные намерения зреют в твоей светлой душе?
- Позволяю, - важно ответил Он, - Я хочу поболтать с тобой по душам и от души.
- Да, конечно, - немного разочарованно ответила Она, ожидая не настолько прозаичного развития событий. Не сейчас, не в древнем городе, в полночной тишине летнего Рима. – Ты не против перебазироваться на балкон? Я покурю…

- Пожалуйста, - откликнулся Он, вставая с места и следуя за ней.
Она немного нервно закурила, отвернувшись от него. Понятно, что сдерживается, не хочет плакать, но эмоции захлестывают слишком сильно.

– Я хочу предложить тебе поиграть, - снова заговорил Он, окутывая ее бархатом низкого, глубокого голоса.
- Ммм? – она вежливо отстранилась, когда он попытался по привычке обнять ее за плечи, как проделывал это каждый раз на работе со всеми коллегами. Она называла это «дежурными объятьями» и очень не любила, как любое кинестическое вранье, слишком чутко ощущая, когда этот жест шел от души, а когда – из чистого корпоративного этикета.

- Знаешь такую игру – правда или желание?
- Знаю. Задаешь вопрос, и твой оппонент должен либо ответить правду, либо исполнить твое желание, если правду сказать не может. Нельзя повторять вопросы и пожелания.

- Правильно, - пауза, - Сыграем?
- Да, - рассеянно согласилась Она. Видимо, начало разговора ее сильно разочаровало и сейчас она, скорее всего, пытается скрыть свою досаду и сохранить дипломатичность ситуации. Ничего, потерпи немного, малыш, не все так быстро. Самое большое мучение для тебя - понимать, что все хорошо, но пребывать в неизвестности. Я воспитывал тебя, приучая к своему цинизму. Я учил тебя терпеливо сносить повороты моей мысли, когда полчаса ласки превращались в моментальную просьбу свалить к черту. Ты научилась слушаться меня, злиться, ненавидеть, но слушаться. А сейчас ждешь непредсказуемого финала. Наслаждаешься тем, что я обнимаю тебя, а сама думаешь, через сколько секунд я скажу - все, игра закончена. Терпи, девочка моя. Иногда терпение бывает полезным – не только тебе нравится играть людьми и их эмоциями… Люди, сделавшие серьезный бизнес, всегда славились тем, что умели заставлять оппонентов балансировать на грани отчаяния и желаний. А потом с головой окунали в такую пропасть эмоций, что не снилась чертям в преисподней.

- Какой у тебя любимый фильм? - спросил Он вслух.
- Все, где есть красивые мужчины и клевые тачки. Форсаж, например. Это правда, что тебе запрещено появляться в московских казино?
- Правда. Моя интуиция на удачу и просчет вероятностей именно в казино лучше всего и проявляется, поэтому я в черных списках всех столичных заведений. Как давно у тебя уже не было мужчины?

- Желание, - покачала головой Она, давая понять, что не собирается отвечать на этот вопрос.
- Хорошо. Дай мне покурить. Это желание.
Она удивленно протянула ему зажженную сигарету. Он галантно наклонился и затянулся с ее руки, едва коснувшись губами пальцев. Очень эротичный жест, он прекрасно знал, как это действует на девушек. А заодно сделал еще одну полезную вещь – «приобщился» к запаху и вкусу сигарет, которые слишком сильно ощущал, когда не курил. Вообще, он предпочитал кальян, но за неимением такового, согласился на сигарету.

- У тебя был секс втроем? – продолжила игру она.
- Желание, - ответил он.
- Хорошо. Принеси еще выпить, - она залпом допила свое вино и протянула пустой бокал. Девочка теряет терпение и хочет быстрее уйти в состояние морального самоубийства.

Поэтому следующая порция вина в бокале оказалась очень скромной. Даже символической. Незачем. "Мне совсем не улыбается полночи бережно держать твою голову над предметом сантехники, пока ты будешь выворачиваться наизнанку. У меня другие планы на сегодняшнюю ночь, детка."

- Почему ты выбрала Рим?
- Не знаю… мне просто очень хотелось побывать в городе, именем которого когда-то называлась величайшая империя. Мне рассказывали множество историй о нем… Сложно объяснить, просто мне хотелось так. Спасибо, что не стал спорить.

- Не с чем было спорить, я согласен, здесь очень красиво. Теперь без вопросов, предпочту выполнить желание.
- Договорились, - Она достала из пачки еще одну сигарету, но передумала и не стала прикуривать. Обернулась, посмотрела пристально его в глаза и, решившись, сказала, - Я хочу потрогать твои волосы. Можно?

- Можно, - и как у нее получается все время его смущать и шокировать? В особенности, такими простыми, но необычными просьбами?...
Она глубоко вздохнула, закрыла глаза и протянула руку. Он всеми фибрами души ощутил, как осторожно, бережно, но при этом страстно протянулись пальцы к его голове, как деликатно притронулись к его затылку ноготки, скользнувшие по волосам… Это был настолько искренний, наполненный долгим, немыслимым желанием жест, что хотелось сию же секунду вцепиться мертвой хваткой, притянуть к себе и… нет, слишком рано. Но ее движение было наполнено такой непревзойденной нежностью и искренностью, что не реагировать на него было просто невозможно! Он сам закрыл глаза и с наслаждением ощутил всю полноту эмоций, переданных ему по незримому каналу связи. Это было очень, очень приятно. Он улыбнулся.

- Тебе нравится проделывать такое со мной?
- Риторический вопрос, по-моему, на такое даже отвечать бессмысленно.
- Тогда ты должна мне желание, - коварно напомнил Он.
- Хорошо, - безропотно согласилась Она.
- Поцелуй меня.
Она испугалась. Это была провокация? Или просьба? Показать ему сразу, насколько она его хочет, воспользовавшись вдруг такой удобной ситуацией? Чтобы он снова цинично оттолкнул ее и попросил уйти? И каков простор для фантазии – как поцеловать? Куда? В щечку или в губы?... и как? Чисто формально или?...

Ей самой дико не нравилось, когда со слюнявыми целовашками лезли какие-то несимпатичные персонажи. И она совсем не желала нарываться.

Еще секунда промедления – и будет неловкость. Поэтому из ситуации она вышла мастерски, использовав жест, когда-то увиденный в фильме «Океан». Приложила пальцы к своим губам, а потом дотронулась до Его губ. Передав таким нетривиальным жестом нежный поцелуй.

Он вздрогнул, ощутив помимо прикосновения буквально водопад эмоций – именно на кончиках пальцев она лучше всего умела концентрировать кинестические эмоции. И одним прикосновением посылать немыслимую волну страсти.

В этом «поцелуе» было все – нежность, сумасшедшее желание, просьба, смущение, страх и нетерпение. Она принципиально стояла на своем – никогда не быть первой, не ставить партнера в неудобную ситуацию и не трактовать по-своему удобных обстоятельств. Но сделала все для того, чтобы ему стало предельно ясно – или сейчас, или будет поздно.

И он решился. В этот раз объятья не были дежурными, он от души прижал Ее к себе. Так, как прижимал дорогую вещь, которую давно хотел обрести. Запустил пальцы в ее волосы, слегка потянув к себе. Она не препятствовала, но и не тянулась к нему, до последнего соблюдая «нейтралитет». Что ж, будь по твоему. Он медленно наклонил голову и притронулся к ее губам. Деликатно, но властно показывая, чего он хочет. Делая тот самый первый шаг, за которым уже было позволено все. Действуй, девочка моя, теперь ты свободна в своих желаниях. Я хочу увидеть, почувствовать все, что ты хотела со мной проделать.

Никогда ни одна девушка не целовала его так. Так страстно и нежно, так умело и так проникновенно, с такой искренностью и с таким вожделением.

Она словно хотела впитать в себя каждую каплю энергии желания, каждую частичку энергии, льющейся по венам. Она обнимала его, прижималась всем телом, таяла в его объятьях, заставляя держать себя крепко и сильно. Она гладила его по спине, забравшись рукой под рубашку, так, как будто изучала его кожу, наслаждаясь этим ощущением. Ей нравилось, безумно нравилось чувствовать свою свободу прикосновений. Нравилось изучать его тело, знакомиться с тем, что всегда было закрыто от любых прикосновений.

С трудом оторвавшись от его губ, Она чуть-чуть отстранилась и нарочито медленно расстегнула все пуговицы на его рубашке, провела ладонями по обнаженной груди, по плечам, получая безумное удовольствие от этого чувства… Он не противился и не делал никаких ответных движений – он знал, что с ней никогда не стоит проявлять неискренности, почувствует и обидится. Пусть делает что хочет. В конце концов, она вправе это сделать.

- Мне нравится, что ты эгоист, это очень хорошо…
- Почему? – собственный голос оказался необычно хриплым и низким.
- Потому что эгоисты умеют получать удовольствие. А эмпаты умеют чувствовать чужое наслаждение как свое. и ты… очень правильно все понял. Я не переношу технологичной неискренности. Если бы ты сейчас попытался ласкать меня так как надо, но не чувствуя желания это сделать…

- Не говори ничего, я знаю твою особенность. Продолжай, мне безумно нравится то, что ты делаешь.
Она удовлетворенно закрыла глаза и погрузилась в глубину собственных ощущений.
То, что сейчас происходило, невозможно было объяснить никому. Это был не секс, не плотское желание, и тем более, не какая-то там любовь.

Опасный, граничащий с безумием момент, когда оба открыты целиком и полностью, когда сила воздействия и его уровень ничем не контролируются. Добавить к этому долгое воздержание и аккумулированное желание одной, огромный опыт и совершенно непредсказуемую ситуацию другому. И понимание, что это изъявление величайшего доверия – прикоснувшись, кинестетик может прочитать все. Как к тебе относятся на самом деле, что скрывается за всей шелковой дипломатией, за какие струны души можно дернуть побольнее, если понадобится. Он все это знал, а Она чувствовала, и тем не менее, он открывался, позволяя ей рассматривать себя кончиками пальцев, нежными касаниями, почти незримыми потоками, терпкими поцелуями.

Он прекрасно понимал, что огромное любопытство, которое движет ими обоими, приведет только к тому, что это будет хорошо если не единственная их такая встреча. Они не те существа, которым нравится постоянство. Их любопытство похоже на страсть детей к новым игрушкам. Разобрать на винтики, посмотреть как устроено и забыть на следующий же день. Она не будет пользоваться полученными знаниями, не будет лить слез и писать гневных смс. Она максимум сдержит сейчас свои бушующие чувства и оставит легкий след интриги – до следующего раза. Вдруг ей понравится и захочется повторить в порядке исключения? И тогда действительно, встреча повторится. Но будет совсем иной по смыслу и содержанию. Хотя столь же приятной. Только, к сожалению или к счастью, им все равно не суждено превратить эти встречи в постоянство. Они оба слишком импульсивны и переменчивы. Они редко повторяются вообще.

Впрочем, сейчас лишние мысли из головы благополучно удалялись дружным строем – потому что размышлять о высоком, когда девушка с тобой такое вытворяет, просто кощунственно по отношению к собственному удовольствию.

Легендарное умение кинестетиков видеть эрогенные зоны было развито у Нее в каком-то немыслимом масштабе. Она не просто видела, где. Она чувствовала интуицией, как на них надо воздействовать. Где нужно легко, на грани неощутимости, провести ладонью, а где игриво, но очень впечатляюще укусить. И, самое удивительное – она чувствовала все то, что испытывал Он. До миллиметра воспринимала все его ощущения. Поэтому даже не приходилось отвлекаться на лишние движения и мысли о том, что «надо удовлетворить партнершу». В этом она совершенно не нуждалась. Можно было дальше стоять, прислонившись к стенке, стараться не стонать громко (или перейти в комнату, закрыть балконную дверь и дать волю чувствам), и при этом не обидеть ее бездействием. Для кинестетика самое интересное – это как раз доставить удовольствие партнеру, изучить его, довести до полного изнеможения и стать для него самым лучшим и незабываемым впечатлением в жизни. А потом испариться в неизвестном направлении или мастерски «остаться друзьями».

Похоже, пора перебираться в комнату и поближе к кровати. Иначе есть небольшой риск, что кому-то не удастся вовремя сдержаться, и весь гостиничный двор будет оглашен дивным выражением нежных чувств…

Легко подхватив Ее на руки, Он молча проследовал по задуманному маршруту и с удовольствием растянулся на кровати.
К сожалению, сам он не обладал такой способностью как считывание эрогенных зон исключительно на уровне «вижу где и как», но его личный опыт позволял совсем по-иному действовать в этом вопросе.

Просто по ряду чувств, с которыми Она проделывала с ним все чего ей хотелось, он сам понимал – где она четко следует его личным пристрастиям, а где проецирует на него то, чего хочет сама. Ей нравится стоять за спиной, обнимая его сзади. Нравится проводить языком по позвоночнику и рисовать на его коже сердечки. Целовать нежно за ушком и страстно прижиматься всем телом, обвивая ногами бедра. И в этих жестах легко читалось: «я показываю тебе то, чего хочу сама». Хорошо, детка, все будет. Наберись терпения. Я запомнил. Но не сейчас покажу тебе, какая у меня хорошая память, мне нравится мучить тебя ожиданием.

Она пребывала уже далеко за гранью восприятия. Это было странное состояние, редчайшее и особо ненавидимое – потому что именно там, за гранью, мир переворачивался, выкручивался наизнанку, и все вокруг меняло плюс на минус. Обычно гиперчувствительная, в такие моменты Она не ощущала ничего – ни боли, ни ласки, ни привычной реакции. И ей хотелось оказаться где-нибудь в Амстердаме, там, где опытные проститутки понимают, как быть и что делать. Потому что хотелось рвать на себе кожу ногтями, хотелось дикости, боли и сумасшедшей, граничащей с безумием страсти. Искренней и правильной. Она не выносила агрессии, тупого самцового доминирования, но за гранью чувствительности требовалось нечто большее, чем просто ласки. Кожа словно деревенела, покрываясь тонкой, но прочной нечувствительной оболочкой, прорваться через которую могли только самые резкие и властные движения.

И увы, она никогда не могла объяснить своему партнеру подобного чувства, не могла показать или рассказать о том, что ей нужно и как нужно. Это невозможно было объяснить, это можно было только чувствовать вместе с ней. Такое случалось с ней редко – только в состоянии предельного возбуждения, в стадии абсолютного ухода за грань, и это пребывание там длилось недолго, от силы полчаса. Просто за эти полчаса требовалось такое…

Но потом следовало неизменное возвращение к гиперчувствительности, и этот момент нужно было тоже уловить, понять вовремя и сбавить обороты, чтобы не причинить невыносимую боль.

Поэтому Она принципиально играла в жизни доминирующую роль – чтобы не провоцировать ненужных отношений. Но именно поэтому проделывала с ним все то, что хотела испытывать сама. Он испытывал удовольствие от ее прикосновений и в этом был своеобразный кайф. Зная, что только от его воли зависит момент, когда все перевернется.

Он коварно улыбнулся, прикоснулся пальцами к ее щеке, словно говоря «ну вот, ты и попалась, птичка», и привычное распределение ролей и сценариев рухнуло, рассыпавшись мелкой пылью.

Черный топик, так и не снятый в процессе, улетел куда-то в сторону отвергнутого балкона. Юбка с удобным разрезом была признана прекрасным дополняющим элементом и очень приятной на ощупь вещью (кинестетики часто любят оставлять на партнерах какие-то детали одежды, если до них приятно дотрагиваться или нравится ощущение руки, запущенной под ткань). Все элементы нижнего белья были аккуратно стащены и выброшены на пол. А потом последовала череда таких жестов и действий, что даже самое железное самообладание не позволяло переживать это молча.

Он был искренен – в своем любопытстве, мстительной власти вальяжного хищника, выпускающего когти из пушистых лап. Он был искренен в своем нежном чувстве к любимой игрушке и в желании видеть, какое нереальное впечатление он может производить. И именно эта искренность, эгоистичная, природная, правильная, заставляла Ее безропотно принимать все его действия, отвечая на них столь же страстно и душевно. Она покорно следовала за его руками, принимая немыслимые позы и выгибаясь, как кошка, дрожала и покрывалась мурашками от прикосновений, вцеплялась ногтями в простыни и зарывалась головой в подушку, когда хотелось орать от смеси желания, боли и удовольствия.

Не было ни единого пропущенного элемента сложнейшей мозаики, из которой был собран образ идеального любовника. Не было ни единой ошибки в действиях и чувствах. Никакой показухи, техники и «надобности» - только истинное, беспримесное умение инкубов управлять энергией и детально чувствовать желания. Только правдивые эмоции.

И мягкие, совсем не дежурные объятья на том же балконе, когда они снова вышли покурить. Теперь уже Он стоял у нее за спиной, положив голову на ее плечо, и зная, что ей это тоже нравится.

- Всегда знал, что ты экспрессивная и страстная девочка, но ни за что бы не подумал, что ты можешь быть такой нежной.
- Скрываюсь…
- Правильно, такие вещи мы не должны демонстрировать направо и налево. Но мне можно.
- Ты этого заслуживаешь.
- Меня никто так не ласкал, как ты. Это было великолепно. Прости за банальность фразы, других слов просто нет.
- Боюсь, что тебе предстоит узнать один маленький нюанс – это всего лишь часть того, что я хотела бы с тобой проделать. Не все же сразу, надо оставить что-то на потом. Иначе я не смогу снова тебя удивить.

- А ты думаешь, будет что-то еще? Мы не повторяемся.
- Мы и не будем повторяться.
- Интересничаешь?
- Именно так. Ты слишком хорош, чтобы меня устроила формальная одна ночь из любопытства и для коллекции. Но и своей природе я изменять не собираюсь, поэтому не могу сказать тебе, насколько быстро мы перейдем в разряд «останемся друзьями».

- Можешь не объяснять, я понимаю тебя.
- Как это приятно, когда можешь оставить нелепые попытки объяснить необъяснимое.
- Надеюсь, мне тоже не придется объяснять тебе, что все произошедшее…
- Останется в пределах номера и не будет использовано как аргумент за или против. Нет. Нет и нет. Я четко разделяю понятия, это раз. А во-вторых, разве что-то было? Мы, кажется, тихо мирно пьем, как два заправских алкоголика, - Она незаметно перешла на свой привычный язвительный тон, не оставив и следа от недавней искренности и нежности. Он, тем не менее, заметил, что при этом она не выпустила свои привычные колючки, позволяя спокойно прижиматься к себе.

- Ты умничка, - он деликатно поцеловал ее за ушком, с удовольствием ощутив, как все ее тело прошибло электрическим разрядом. Получи за свою ехидность.

- Так нечестно!
- Почему? Кажется, я не давал обещаний не использовать свои знания как аргумент.
- Вот черт, - Она задумчиво потеребила его пальцы, - Впрочем, я с тебя и не возьму этого обещания. У меня есть свои формы воздействия, у тебя свои. И мне они нравятся.

- А тебе нравится смотреть, как над Римом встает солнце?
- Еще не пробовала подобных ощущений, не доводилось.
- Тогда пожалуйте, мадам, рассвет над вечным городом, подан к вашему балкону. Извольте отведать.